Как можно ускорить экономический рост до более 4%, и в этом смысле выйти, при принятии дополнительных мер, на темпы роста, более динамичные, чем у мировой экономики?
Сейчас по расходам на здравоохранение, образование и науку мы находимся ниже или чуть ниже параметров развитых стран. Нацпроекты не изменят кардинально ситуацию – нужны дополнительные меры. А это что означает? Это означает пересмотр и планок для так называемых целевых категорий в образовании, здравоохранении и науке, потому что если мы сравниваем это и хотим выйти на параметры, конкурентоспособные с европейскими, то они должны быть выше. Второе – это уход от неоправданной дифференциации по регионам, где за одну и ту же зарплату, в зависимости от того, есть ли у тебя рядом есть нефтяная скважина или нет, учитель, врач получает зарплату, различающуюся раза в два (если мы сравниваем, например, Татарстан и Кировскую область).
В нацпроектах есть точечные решения, но, по сути дела, они не решают проблему крайнего отставания фонда вооружённости в оснащённости оборудованием и наших образовательных учреждений, и школ от европейского уровня. То есть мы здесь находимся на уровне ниже Италии, Литвы и прочих. Таким образом, действительно, мы видим, что нужны новые подходы к экономической политике, а это другие параметры расходов на образование, здравоохранение, науку, на ту же транспортную инфраструктуру.
Применительно к науке это не только планка нынешняя 1,1% ВВП, а поднимем ли мы когда-нибудь её до 1,5%, до 2%? Это в первую очередь не только вопрос опережающего развития фундаментальной науки, что было заявлено в принятой стратегии о развитии науки и технологий, но преодоление разрыва, и финансового, и организационного, между фундаментальной наукой и прикладной, когда те же научные центры отраслевые или государственные научные центры практически не могут в явном виде заниматься перспективными прорывными исследованиями, потому что у них не идёт финансирование по другой линии. И это вопрос формирования так называемых научно-технических заделов под будущие поколения техники и технологий. Здесь есть свои решения, это обсуждается, но эту конструкцию научно-технической политики ещё надо выработать.
И теперь о том, чем обычно начинают все эти споры, о развитии бюджетной и денежно-кредитной сферы. Конструкция бюджета, которая принята сейчас – профицитная, но это своеобразный профицит, потому что для того, чтобы финансировать национальные проекты, а это финансирование больше, чем напрямую вытекает из бюджетного правила, мы увеличиваем наш внутренний долг. Если эту политику продолжать, то мы к 2035 году, если ничего не менять в правилах, выйдем на госдолг примерно в 30% ВВП, то есть в 2,7 раза выше, чем сейчас. Но для чего? Для того, чтобы за счёт этих заимствований, отсасывая деньги из экономики, увеличить Фонд национального благосостояния. То есть, мы не столько инвестируем, сколько продолжаем накапливать избыточные государственные сбережения, большей частью размещённые в валютных активах за рубежом, а не вложенные в свою собственную экономику. Реализация той модели ускорения развития и решения структурных ключевых проблем здравоохранения, образования, транспортной инфраструктуры, означает, что у нас бюджет будет дефицитным – примерно два с лишним процента. Но госдолг при этом сценарии вырастает меньше, потому что нет задачи увеличения суверенных фондов.
Ну, а в части денежно-кредитной политики речь идет не только о смягчении в краткосрочном плане политики ЦБ, но, по сути дела, о создании другой финансово-экономической системы с институтами развития, которые могут предоставить длинные деньги для крупных долгосрочных проектов, но на условиях, доступных для предприятий. Как это сейчас отчасти делается для оборонного комплекса, так же необходимо делать и для инфраструктурных проектов.
Таким образом, мы действительно стоим перед необходимостью изменения политики. Причём интересно, что опросы – в данном случае опросы «Левада-Центра» – показывают, что примерно 40% населения считает, что сейчас экономическая ситуация в России неблагоприятна. Причём эта оценка, конечно, лучше, чем в 2015 году, но она раза в два хуже, чем было в 2006-2007. Есть запрос на изменение политики. По тем же опросам «Левады» примерно 42% в прошлом году, а в этом году вообще 57% респондентов выступает за масштабное и кардинальное изменение экономической политики. Надеюсь, оно произойдёт.
