Тревожные признаки: куда движется мировая экономика?

Выдержки из «Доклада о торговле и развитии — 2018» Конференции ООН по торговле и развитию (ЮНКТАД). Презентация доклада в России была организована Информационным центром ООН, Международным cоюзом экономистов и Вольным экономическим обществом России. Докладчики: ведущий специалист по экономическим вопросам ЮНКТАД Игорь Паунович (Хорватия), главный директор по финансовым исследованиям Института энергетики и финансов, член Президиума ВЭО России Михаил Ершов, д. э. н., профессор

Справка о ЮНКТАД

Конференция ООН по торговле и развитию является ключевым орга­ном Генеральной ассамблеи по вопросам в области торговли и раз­вития. Ей поручено ускорение торго­во-экономического развития, в осо­бенности развивающихся стран.

Штаб-квартира ЮНКТАД расположена в Женеве, у нее есть также отделения в Нью-Йорке и Аддис-Абебе, Эфиопия. ЮНКТАД в системе ООН играет роль координационного центра по пробле­мам развития и смежным вопросам тор­говли, финансов, технологий, инвести­ций и устойчивого развития. Ее главная цель состоит в содействии интегрирова­нию развивающихся стран и стран с переходной экономикой в мировую экономику и развитию посредством тор­говли и инвестиций. Добиваясь достиже­ния своих целей, ЮНКТАД проводит исследования и анализ политики, межправительственный диалог, осущест­вляет техническое сотрудничество и взаимодействие с гражданским обще­ством и предпринимательским секто­ром. ЮНКТАД является частью Секретариата Организации Объединенных Наций. Хотя она подот­четна Генеральной ассамблее и Экономическому и Социальному совету ООН, у организации есть свой собственный членский состав, руковод­ство и свой бюджет.

«Доклад о торговле и развитии» ЮНКТАД впервые вышел в свет в 1981 году и с тех пор издается еже­годно. Его публикация приурочивается к регулярным сессиям Совета по торгов­ле и развитию, исполнительного органа ЮНКТАД. В докладе анализируются текущие экономические тренды, ключе­вые вопросы политики, имеющие между­народное значение, а также содержатся рекомендации по решению этих про­блем на различных уровнях.

Сегодня удивляет беспечность, царившая в преддве­рии кризиса (2008 года. — Прим. ред.). Но еще боль­ше поражает то, как мало изменилось после него. Нас уверяют в том, что нынешняя финансовая система проще, безопаснее и справедливее. Тем не менее банки стали еще крупнее за счет государственных средств, использование непрозрачных финансовых инструментов снова стало нормой, масштабы теневой банковской деятельности возросли, по оценкам, до 160 трлн долларов, что в два раза превышает размеры мировой экономики, стоимость внебиржевых дерива­тивов превысила 500 трлн долларов, и, что неудиви­тельно, вновь хлынул поток бонусов для банкиров.

Парадокс глобализации XXI века заключается в том, что, несмотря на бесконечные разговоры о ее гибкости, эффективности и состязательном характе­ре, экономика развитых и развивающихся стран характеризуется все большей нестабильностью, замедлением темпов роста и усилением раздроблен­ности. В условиях, когда растет неравенство, увели­чивается задолженность, финансовые махинации вновь задают тон в экономике, а политические системы утратили доверие, что же еще может пойти не так?

Согласно последним оценкам, экономический рост оказался ниже, чем прогнозировалось, и наблюдает­ся некоторое замедление его темпов. В первом квартале 2018 года рост экономики в еврозоне, по оцен­кам, замедлился по сравнению с предыдущим кварталом и в настоящее время его темпы являются самыми низкими с третьего квартала 2016 года; в Соединенных Штатах оценки темпов роста за пер­вый квартал в годовом исчислении были пересмо­трены в сторону понижения с 2,3 до 2%, что суще­ственно ниже соответствующих показателей за предыдущие три квартала; тогда как в Японии эко­номический рост в первом квартале оказался отри­цательным.

Основным поводом для беспокойства служит сохраняющаяся сильная зависимость медленного экономического роста от увеличивающегося долга в условиях меняющихся макроэкономических тен­денций.

В то же время увеличение долга не привело к рас­ширению финансирования новых инвестиций. В раз­витых странах норма инвестиций снизилась в сред­нем с 23% в 2008 году до 21% в 2017 году. Даже в странах с формирующейся рыночной экономикой и развивающихся странах соотношение инвестиций к ВВП в 2017 году составило 32,3%, что лишь незна­чительно выше уровня 30,4%, достигнутого в кри­зисном 2008 году, причем в некоторых более круп­ных странах было отмечено снижение данного показателя за этот период.

Извращенный дух монополии

Одним из важных факторов стало усиление пере­говорных позиций корпораций, отчасти вследствие чрезвычайно высокой концентрации экспортных рынков.

Таким образом, в распределении экспорта наблю­дается весьма заметный перекос в пользу крупней­ших фирм. В верхнем сегменте распределения кон­центрация еще сильнее, а в условиях гиперглобализациии она еще больше увеличилась. После мирового финансового кризиса на первую пятерку из числа крупнейших фирм-экспортеров в среднем приходилось 30% совокупного экспорта страны, а на первую десятку — 42%. Такая концен­трация сама по себе усилила процесс постепенного размывания социальной и политической ответствен­ности крупных корпораций перед собственным наци­ональным обществом и трудящимися во всем мире.

В развивающихся странах негативное воздействие международной торговли, приводящее к усилению неравенства, является также результатом распро­странения специальных режимов торговли продук­цией из перерабатываемых импортируемых компо­нентов и зон экспортного производства, которые побуждают ведущие компании, контролирующие глобальные производственно-сбытовые цепочки (ГПСЦ), организовывать недорогостоящие и низко­производительные сборочные производства, прино­сящие лишь ограниченные выгоды для экономики в целом.

Неоднозначные результаты политики по поощре­нию торговли продукцией такого производства во многих случаях отражают стратегии транснацио­нальных корпораций по присвоению добавленной стоимости.

В условиях происходящего роста концентрации экспортных рынков крупные фирмы расширили свои возможности для извлечения ренты от новых и более нематериальных барьеров для конкуренции, что находит отражение в усилении защиты прав интел­лектуальной собственности, а также в использова­нии национальных норм и положений в целях пере­мещения прибыли и оптимизации налогов.

Увеличение разрыва между компаниями особенно заметно в цифровом мире. Из 25 ведущих крупных высокотехнологичных компаний (по показателю рыночной капитализации) 14 находятся в Соединенных Штатах, 3 — в Европейском союзе, 3 — в Китае, 4 — в других странах Азии и 1 — в Африке. Три крупнейшие высокотехнологичные компании в Соединенных Штатах имеют средний показатель рыночной капитализации более 400 млрд долларов по сравнению со средним показателем 200 млрд долларов у наиболее крупных высокотехно­логичных компаний в Китае, 123 млрд долларов — в Азии, 69 млрд — в Европе и 66 млрд — в Африке.

Тенденция к усилению концентрации как в цифро­вом, так и в аналоговом мире бизнеса грозит несколькими макроэкономическими рисками и про­блемами в развитии, которые сегодня проявляются со всей очевидностью. Во-первых, беспокойство вызывает негативное воздействие, которое в эпоху гиперглобализации торговля может оказать на сово­купный спрос, помогая капиталу постепенно полу­чать все большую часть мировых доходов в ущерб доле труда.

Стратегические задачи цифровой эпохи

Регулирование цифровых суперплатформ и разви­тие национальных маркетинговых платформ имеет важнейшее значение для развивающихся стран в плане извлечения выгоды от электронной торгов­ли. Без этого подключение к существующим суперплатформам только предоставит компаниям, управ­ляющим ими, дополнительные данные, еще более усилит их позиции и обеспечит им более широкий доступ на внутренние рынки.

Для развития национального цифрового потенциа­ла и цифровой инфраструктуры правительства неко­торых развивающихся стран (таких как Вьетнам, Индонезия и Филиппины) используют меры локали­зации, точно так же как это делали развитые страны на начальном этапе цифровизации и продолжают делать сейчас.

Однако большинство развивающихся стран не имеют такой политики, а это означает, что данные находятся в собственности у тех, кто их собирает и хранит, то есть в основном у цифровых суперплат­форм, которые в таком случае имеют на них полные исключительные и неограниченные права.

Развитие цифровых навыков и создание инфра­структуры необходимы, но их недостаточно для обе­спечения выгод для развития; требуются более ком­плексная стратегия и гораздо более широкий спектр стратегических мер.

Промышленная политика в условиях цифровиза­ции

Промышленная политика в условиях цифровиза­ции должна быть направлена на использование синергического эффекта от взаимодействия факто­ров спроса и предложения для создания благоприят­ной цифровой среды с новыми секторами и компа­ниями, ростом инвестиций и инноваций, ускорением роста производительности труда, увели­чением доходов и расширением рынков.

В условиях цифрового мира это может потребо­вать перехода к более целенаправленной промыш­ленной политике для устранения существующих рыночных диспропорций. Например, правительства могли бы осуществлять прямые инвестиции в фор­мирующиеся цифровые платформы или приобретать крупные пакеты акций в них через государственные инвестиционные цифровые фонды, с тем чтобы обе­спечить более широкое распространение выгод от высоких темпов роста производительности труда, обусловленных технологическими изменениями.

Необходимость в целенаправленной промышлен­ной политике также обусловлена изменением струк­туры финансирования инвестиций в цифровую эко­номику. В отличие от материальных активов нематериальные активы (например, данные, про­граммное обеспечение, анализ рынка, организационная структура, патенты, авторские права и т. д.) обычно уникальны или наиболее ценны в отдельных конкретных обстоятельствах, что затрудняет их использование в качестве обеспече­ния. Вследствие этого для стимулирования инвести­ций в нематериальные активы вполне может потре­боваться повышение роли банков развития в качестве источников финансирования или специа­лизированных финансовых механизмов, а также стратегических мер по укреплению связи между при­былями и инвестициями, таких как изменение тре­бований к финансовой отчетности или введение ограничений в отношении выплаты дивидендов и выкупа акций в случае низкого уровня инвестиций или преференциального налогового режима для реинвестируемой прибыли.

Честно – о США

Юрий Якутин,
вице-президент ВЭО России, науч­ный руководитель ЗАО «Издательский дом “Экономическая газета”», д. э. н., профессор

Соединенные Штаты Америки на сегодня где-то там, по разным оценкам, производят 20% мирового ВВП, а потребляют 40%. Вот вам и ответ. Вся финансовая система построена на то, чтобы весь мир, все работали на одну экономику, и инструментом этой экономики является доллар, который стягивает, обслуживает вот эту эксплуатацию мира. Поэтому приветствую ЮНКТАД, приветствую экспертов за их большую, огромную работу. Надо им сказать: «Дорогие друзья, набери­тесь в следующих докладах смелости, скажите правду». Но на самом деле основной источник опасности — это, конечно, экономика. Это колосс на глиняных ногах. Экономика Соединенных Штатов Америки — это дутый доллар и финансовая система, которая построена на финансовых спекуляциях и на фальшивых, ничего не обозначающих денежных бумагах.

Одним из способов решения проблемы поведения, ориентированного на извлечение ренты, в цифровом мире было бы разукрупнение больших компаний, ответственных за концентрацию рынка. Другой вариант — принять факт существования тенденции к концентрации рынка, но регулировать ее, с тем чтобы ограничить способность компании использо­вать свое доминирующее положение.

С учетом продолжающейся технологической рево­люции развивающиеся страны крайне заинтересова­ны в международной передаче технологий от разви­тых и других развивающихся стран, которые смогли разработать современные цифровые технологии. В цифровой экономике международная передача технологий является значительно более сложным процессом, поскольку технологии и аналитическая обработка данных приравниваются к коммерческой тайне и потому что на передачу исходного кода рас­пространяются обязательные ограничения.

Сотрудничество между странами Юга в цифровой сфере может играть важную роль в оказании помо­щи развивающимся странам в плане использования новых возможностей цифрового мира благодаря взаимной поддержке в деле развития цифровой инфраструктуры и потенциала.

Международное сообщество только начинает диа­лог о необходимости правил и положений для реше­ния всех этих задач, и еще необходимо договориться о том, какие вопросы, касающиеся цифровой эконо­мики, находятся в сфере компетенции Всемирной торговой организации, а какие относятся к сфере компетенции других международных организаций.

Строительный раствор для здания БРИКС

Эффект от ускорения экономического роста и структурных преобразований в Восточной Азии распространился и на остальные развивающиеся страны, главным образом благодаря повышению спроса на сырье. Тем не менее опять же, за исключе­нием некоторых успешных примеров в Азии, мало что свидетельствует о наличии масштабных струк­ турных изменений, обусловленных расширением торговли.

Это отчасти отражает неравноправные отношения между ведущими фирмами и их поставщиками в производственно-сбытовых цепочках, а также сла­бость переговорных позиций развивающихся стран.

Согласно базе данных ОЭСР-ВТО по добавленной стоимости в торговле, Китай был, скорее, исключе­нием, одной из немногих стран, которые смогли уве­личить долю добавленной стоимости, созданной оте­чественной обрабатывающей промышленностью, в общем объеме экспорта (на 12 процентных пун­ктов за период 1995–2014 годов). Из 27 зарегистри­рованных в этой базе данных развивающихся стран только в шести было отмечено повышение данного показателя, хотя и в значительно меньших масшта­бах. В отличие от этого во многих развивающихся странах торговля в эпоху гиперглобализации приве­ла к увеличению экономического веса добывающей промышленности; в 18 из 27 развивающихся стран возросла доля добывающих отраслей в добавленной стоимости экспортируемой продукции.

Проблемные места в инфраструктуре, по каким бы параметрам их ни измеряли, будь то плотность дорожной сети на квадратный километр, доступ к энергии, телефонной связи (имеющей первосте­пенное значение в новую цифровую эпоху), водопро­водной воде или основным услугам в области сани­тарии, являются препятствиями для устойчивого роста во многих развивающихся регионах, особенно в Южной Азии и странах Африки к югу от Сахары. Это отчасти — следствие неолиберальной политики в области развития, которая размыла первоначаль­ную цель многостороннего финансирования, заклю­чавшуюся в поддержке инфраструктурных проектов: например, в 2000-х годах соотношение объемов кре­дитования инфраструктурных проектов к общей сумме кредитов Всемирного банка уменьшилось на 60% по сравнению с показателями 1960-х годов. В сочетании с более широкой стратегической атакой на государственные инвестиции это оставило многие развивающиеся страны без инфраструктуры, необхо­димой для эффективной конкуренции на более открытых рынках.

Нужно изменить парадигму, с тем чтобы инвести­ции в инфраструктуру непосредственно бы рассма­тривались в контексте структурных преобразований и предлагалось альтернативное представление о том, каким образом планировать, осуществлять и коорди­нировать эти инвестиции, особенно для развиваю­щихся стран, которые наращивают свои промышлен­ные мощности.

ТЕМПЫ РОСТА ПРОИЗВОДИТЕЛЬНОСТИ

Иван Данилин,
заведующий отделом науки и инноваций ИМЭМО РАН

В докладе говорится про темпы роста, но есть еще один замеча­тельный показатель — это производительность труда, точнее говоря, темпы его прироста. Что касается развивающихся стран, там более-менее все понятно: идет закупка оборудова­ния, растет качество рабочей силы. Но если мы посмотрим на развитые страны, то там вообще-то 30 лет (при всех техноло­гических достижениях, а они были действительно немалые) мы видим, что темпы, мягко сказать, невысоки, намного ниже исторических минимумов. А если вы возьме­те обрабатывающую промышленность и уберете оттуда сектор ИКТ, то окажется, что даже при том, что темпы прироста производительности труда там вдвое выше, чем по экономике в целом, но они тоже, мягко сказать, не очень впечатляющие. Где же все инновации, о которых мы читаем в пресс-релизах наших замечательных дру­зей? А проблема, наверное, действительно одна, точнее говоря, их много, это боль­шой комплекс, но он объединен в некоторую единую логическую систему: что-то действительно разладилось в наших воспроизводственных механизмах, и глобали­зация торговли приложила к этому руку.

Для этого придется вернуться к рассмотрению про­блемы планирования развития и взглянуть на нее по-новому. В частности, можно использовать концеп­цию Альберта Хиршмана из его фундаментального исследования «Стратегия экономического развития», опубликованного 60 лет назад. Хиршман увязывает планирование с моделью «несбалансированного роста», в которой наиболее оптимальным объектом для размещения производительных ресурсов являют­ся секторы, обладающие потенциалом для укрепле­ния прямых и обратных связей, благодаря чему выявляются существующие недостатки и происходит перекос в ценообразовании, что приводит к дополни­тельным частным инвестициям, стимулирует появле­ние организационных и других возможностей, необ­ходимых для поддержания процесса роста и направления правильных сигналов для лиц, ответ­ственных за разработку политики, относительно того, куда они должны направлять инвестиции в инфраструктуру.

Такой подход, увязывающий финансовую жизне­способность с более широким набором критериев развития, является альтернативой нынешнему, когда планирование инфраструктуры сводится к выбору портфеля проектов с упором на инвестиционную привлекательность индивидуальных проектов и доходность с поправкой на риск в соответствии с расчетами частных инвесторов.

Планирование как таковое должно рассматривать­ся не как спускаемая сверху инструкция, а, скорее, как некий координирующий механизм, учитываю­щий широкий круг различных интересов и стратеги­ческих решений, с уделением особого внимания выбору секторов и технологий, координации инве­ стиционных решений на макроуровне, объему тре­буемых ресурсов и тому, как их мобилизовать.

С этой точки зрения обнадеживает происходящее с начала нового тысячелетия во многих развиваю­щихся странах возвращение к национальным планам развития, даже несмотря на то, что первоначальная оценка этих инициатив свидетельствует о сохраняю­щемся разрыве между планами развития инфра­структуры и стратегией развития страны.

Необходима дополнительная работа для налажива­ния связей с различными заинтересованными сторо­нами внутри страны, а также увязка с теми областями политики, которые затрагиваются инфраструктурными проектами, при этом должное внимание сле­дует уделять системному подходу, развитию потенци­ала в области планирования, разработке и исполнению проектов, четкой системе наказаний для обеспечения выполнения планов, а также подот­четности в целях минимизации ненужных расходов и обеспечения законности.

Апологеты свободной торговли

Согласно концепции, превалирующей в нынеш­нюю эпоху, глобализация отождествляется с расши­рением сферы влияния рынков, ускорением техниче­ского прогресса и (желанным) размыванием политических границ; при помощи тезисов «свобод­ной торговли» неустанно продвигается идея о том, что, хотя экономические силы вырвались из-под кон­троля местных политических властей, равные усло­вия, создаваемые с помощью сочетания официаль­ных правил, негласных норм и усиления конкуренции, гарантируют процветание для всех.

Хватит сказок

Игорь Паунович,
ведущий экономист ЮНКТАД (Хорватия)

Есть сказка, которую мы обычно слышим про то, что правительство не умеет считать деньги и тратит больше, чем может себе позволить. Нужно отказаться от этой неолибе­ральной истории — от утверждения о том, что всегда во всем виновата именно власть, именно государство. И на самом деле требуется более тщательный и глубо­кий анализ. Мы показали, что на самом деле все упи­рается не только в государство, но и в частном секторе есть точно такие проблемы. Мы видим очень высокий уровень концентрации, причем как в финансовом, так и в реальном секторе. Мы видим, что транснациональные корпорации и финансовый сектор настолько могущественны, что они имеют возможность устанавливать правила игры по собственному усмотрению. В результате возникает такой феномен, который мы называем замкнутым кру­гом Медичи, когда экономическая власть приносит политическую власть, а политическая власть дает воз­можность устанавливать правила в свою пользу, а затем благодаря этому вы приобретаете еще больше экономической власти, и таким образом неравенство только углубляется. Хотелось бы закончить на оптимистической ноте: я счи­таю, что нам нужно, как мы и говорили, больше опи­раться на цели устойчивого развития, на программу до 2030 года, которая содержит в себе элементы, свя­занные с защитой окружающей среды, некоторые эко­номические и общественные элементы. Нам нужен более инклюзивный рост, более инклюзив­ное общество, нам нужно инвестировать средства в инфраструктуру, в образование, в здравоохранение, нам нужно не отказываться от многостороннего сотруд­ничества, нам нужно действовать, опираясь на нашу позитивную, конструктивную повестку.

В действительности гиперглобализация настолько же связана с прибылью и свободно перемещающим­ся капиталом, насколько с ценами и мобильной теле­фонной связью, и регулируется крупными компания­ми, которые все чаще занимают доминирующие позиции на рынке и действуют в рамках соглашений о «свободной торговле», которые были предметом активного корпоративного лоббирования и слишком часто принимались при минимальном контроле со стороны общественности.

Поэтому неудивительно, что повышенная обеспо­коенность среди растущего числа пострадавших от гиперглобализации все чаще заставляет усомнить­ся в официальной версии о том, что торговля прино­сит общие выгоды.

Нет сомнений в том, что новая волна протекцио­низма наряду с ослаблением духа международного сотрудничества создает серьезные проблемы для пра­вительств во всем мире. Однако было бы неправиль­ным решением сделать еще больший упор на обыч­ных сценариях действий. Для того чтобы эффективно противодействовать изоляционизму, следует при­знать, что многие нормы, принятые с целью поощре­ния «свободной торговли», не сделали систему более инклюзивной, основанной на широком участии и ориентированной на развитие. Это означает, что теперь необходимо перейти к более обоснованному и прагматичному подходу к регулированию торгов­ли, а также к разработке торговых соглашений.

Необходимо изучить опыт успешных стран-экспор­теров и получить представление о новых торговых моделях, которые учитывают влияние торговли на неравенство, а также проанализировать причин­но-следственную связь между ростом неравенства, поведением корпораций, ориентированным на извлечение ренты, сокращением инвестиций и ростом задолженности.

В последние несколько лет ЮНКТАД последова­тельно выступала за выработку новой международ­ной стратегии — глобального нового курса — для достижения международной экономической интеграции в более демократических, справедливых и устойчивых формаx. В частности, в том, что касает­ся стратегий в области международной торговли и поддерживающей ее архитектуры, есть веские основания, в особенности в связи с его семидесятой годовщиной, обратиться к Гаванскому уставу между­народной торговой организации, который появил­ся — хотя и ненадолго — под влиянием идей перво­начального «Нового курса», и даже может подсказать важные ориентиры в решении наших современных проблем.

Три принципа Гаванского устава 

Во-первых, Гаванский устав имел своей целью определить роль торговых соглашений в макроэкономических условиях, стимулирую­щих рост; в нем отмечалось, что «предотвра­щение безработицы или неполной занятости путем создания и сохранения в каждой стране реальных возможностей продуктивной занято­сти для тех, кто может и хочет работать, а также значительного и постоянного роста объема производства и эффективного спроса на товары и услуги, не является лишь внутрен­ней проблемой каждой страны. Это также является необходимым условием осуществле­ния общих целей и задач… включая расшире­ние международной торговли и, тем самым, необходимым условием благополучия всех других стран». Во-вторых, в Гаванском уставе признавалась связь между условиями на рынке труда, нера­венством и торговлей и необходимость повы­шения заработной платы и улучшения условий труда в соответствии с изменениями в произ­водительности. В-третьих, в Гаванском уставе подчеркивалось, что существуют многочисленные пути разви­тия, позволяющие сочетать достижение мест­ных целей с интеграцией в мировую экономи­ку, и что страны должны иметь достаточное пространство для маневра в политике, чтобы осуществлять прагматичный поиск такого гар­моничного сочетания.

Спустя десять лет после краха банка «Леман бразерс» мировая экономика так и не смогла выйти на динамичную и стабильную траекторию роста. Напротив, низкий спрос, рост задолженности и неустойчивость потоков капитала заставляют экономику многих стран балансировать между намечающимися признаками оживления и финансовой нестабильностью. В то же время меры жесткой экономии и безудержная погоня корпораций за рентой усилили неравенство и нарушили социальную и политическую структуру общества. Торговые войны являются симптомом, а не причиной экономических проблем. Трагедия нашего времени заключается в том, что для устранения самих причин необходимо более смелое международное сотрудничество; а звучащие на протяжении более трех десятилетий громогласные призывы в поддержку свободной торговли заглушают чувство доверия, непредвзятости и справедливости, от которых такое сотрудничество зависит.