Вторник, 24 сентября, 2024
ВЭО России

Георгий Мурадов: политика санкций разрушает мировую экономику

Георгий Мурадов,

 заместитель Председателя Совета министров Республики Крым – Постоянный Представитель Республики Крым при Президенте Российской Федерации

– Очевидно, что мир находится на грани кризиса и конфликта. Вопрос о вредоносном и деструктивном характере санкционных мер для мировой торговли и международных отношений стал предметом многих дискуссий на международных площадках и конференциях, в средствах массовой информации, международных организациях. Еще до пандемии мы активно обсуждали эти вопросы на форуме в Кран-Монтане. Евросоюз, запустивший против России в 2014 году маховик объемных экономических санкций, я не беру даже их политическую составляющую, не представлял себе, что вскоре и сам станет их жертвой, в том числе со стороны своего союзника в лице Соединенных Штатов Америки.

Я бы выделил три главные темы. Во-первых, речь идет об экономических последствиях незаконной санкционной политики западных стран. Абсурдность этой политики против России, на мой взгляд, очевидна. Россия имеет не только сильную и достаточно стабильную экономику, но и фактически является ресурсной базой Европы. То есть европейцы, как мы видим и по вопросам, связанным с поставками газа, энергоресурсов, сами закрывают дверь в свою кладовую и разрушают те основы экономического сотрудничества с Россией, которые им важны не в меньшей, а, наверное, в большей степени, чем нашей стране. При этом важно иметь в виду, что контрмеры российской стороны в отношении Евросоюза были символическими и коснулись в основном сельскохозяйственного сектора. Это обстоятельство позволило нам, в общем, достаточно быстро развить собственное сельскохозяйственное производство. В соответствии с моими оценками, урон экономике Европы нанесен гораздо больший, чем России, – это, собственно, говорят и в международных экономических кругах. Более того, политика санкций разрушает мировую экономику и подрывает принципы работы Всемирной торговой организации.

Второй аспект – социально-гуманитарный. Мы обсуждаем эпидемии, климатические проблемы, но корни, на мой взгляд, произрастают именно в геополитических кризисных процессах. Политика санкций влияет на уровень и качество жизни всех народов. Практическими результатами этой политики являются рост безработицы и социальной напряженности, падение реальных доходов населения.

Наконец, с политической точки зрения экономические санкции ведут к тупику в международных отношениях. Они могут стать причиной и, собственно, уже становятся причиной серьезной конфронтации. Во всяком случае, с исторической точки зрения политика «экономического удушения» государств много раз заканчивалась войнами. Понятное дело, мы этого не хотим, поэтому я говорю о важности фиксации угрозы геополитического характера, в том числе и в докладах ООН.

Я не буду перечислять конкретные примеры – как санкции влияют на такие страны, как, например, Сирия и Венесуэла, которые отстаивают свой суверенитет. Что касается нашей страны, то организаторы экономической санкционной политики забывают о жизнестойкости – исторической, ресурсной, природной жизнестойкости России, обладающей всеми необходимыми возможностями в этих областях. Наша выносливость намного выше, чем у той же Европы, и ей хорошо известен наш исторический опыт и традиции самостоятельного развития в условиях разного рода блокад и санкций.

Характерно, что руководители различных экономических форумов, о которых я упоминал, как правило, соглашаются с логикой вредоносного и деструктивного характера санкций, которые разрушили все корзины Заключительного акта в Хельсинки 1975 года, причем не только экономические, но и касающиеся и гуманитарной  сферы, и в итоге подорвали в значительной степени корзину по безопасности, приведя мир к конфронтации и кризису. Российская сторона отмечает в своих последних заявлениях, что в ответ на новые жесткие санкции, которыми угрожают американцы, мы подойдем к разрыву отношений. Европа уже не хочет новых санкций, потому что она, судя по всему, не выдерживает их.

Давать задний ход нам, видимо, не следует, необходимо требовать прекращения этой вредоносной политики, оказывающей деструктивное воздействие на международные экономические отношения. Я думаю, мы должны активно озвучивать это сегодня, когда мир стоит на краю серьезного экономического и политического кризиса.

По материалам презентации доклада Департамента по экономическим и социальным вопросам ООН (ДЭСВ) «Мировое экономическое положение и перспективы, 2022», 19 января 2022 год

Сергей Бодрунов: мировые перспективы отличаются высокой неопределенностью

Сергей Бодрунов,

президент ВЭО России, президент Международного Союза экономистов, директор Института нового индустриального развития имени С.Ю. Витте

– Если помните, коллеги, доклад «Мировое экономическое положение и перспективы»  прошлого года – многие из вас присутствовали на его презентации, дискутировали, спорили, – был пронизан тревогой относительно перспектив мирового экономического развития. Авторы доклада во многом оказались правы. К сожалению, за минувший год позитивных изменений немного. Если мы говорим о мировых перспективах, они по-прежнему отличаются высокой неопределенностью. Пандемия не закончилась, темпы вакцинации в некоторых странах оставляют желать лучшего, появились новые штаммы вируса. Мы пока мало что знаем об «омикрон»-штамме, трудно оценить, как будет дальше развиваться эпидемиологическая ситуация, не возникнет ли необходимость введения новых ограничений, замедляющих экономическое и социальное развитие.

Многолетние рекорды бьет инфляция в США, в странах Европы. Как будут реагировать на ее существенное отклонение от цели регуляторы – центробанки США, Евросоюза и других крупных экономик – это не только одна из больших самых таких крупных неопределенностей будущего года, но и, в общем-то, повод задуматься, насколько устойчива текущая бюджетная и денежно-кредитная политика в развитых экономиках, не ждет ли нас в связи с этим новый глобальный финансовый кризис.

Не стоит забывать и про такие факторы риска, как свертывание масштабных мер поддержки бизнеса и населения во многих странах, рост социальной напряженности. Не исключено, что она будет усиливаться (напряженность) в результате роста неравенства, вызванного пандемией. Наконец, вызывает тревогу изменение климата, которое влияет на колебания цен на сырьевые товары. Обострились проблемы мировой конкуренции, геополитики. В общем, нельзя исключать и появления иных – новых, пока не известных нам – черных лебедей. Все это ставит под вопрос перспективы мировой экономики.

В докладе «Мировое экономическое положение и перспективы – 2022» кроме глубокого анализа рисков для мировой экономики эксперты Организации Объединенных Наций по традиции дают рекомендации по вопросам мирового социально-экономического развития. Это, на мой взгляд, очень важно, особенно в условиях высокой неопределенности, поскольку экспертные оценки, идеи, предложения могут во многом стать действенным ориентиром для выработки оптимальных решений.

По материалам презентации доклада Департамента по экономическим и социальным вопросам ООН (ДЭСВ) «Мировое экономическое положение и перспективы, 2022», 19 января 2022 год

Александр Дынкин: о рисках для мировой экономики

Александр Дынкин, 

президент ИМЭМО имени Е.М. Примакова РАН, академик-секретарь Отделения глобальных проблем и международных отношений РАН, академик РАН

– Глобальный прогноз Департамента экономического и социального развития ООН обещает затухание беспрецедентной волны посткризисного восстановления мировой экономики в 5,5% в прошлом году. Эта волна была во многом связана с бумом отложенного на время локдауна потребительского спроса, ростом инвестиций, а также хорошей динамикой мировой торговли. На текущий год прогнозируется 4% рост, и соответственно 3,5% – на 2023 год. Правда, в прогнозе на 2023 год Международный валютный фонд (МВФ) более острожен, чем ООН. МВФ обещает только 3%.

Я хотел коротко остановиться на трех вещах: на качестве роста, на макроэкономике инфляции и на рисках для глобальной экономики.

О качестве роста. В прогнозе справедливо большое внимание уделено неравенству. Причем неравенству практически во всех смыслах: между развитыми и развивающимися странами, внутри стран – между богатыми и бедными, между поколениями, гендерному неравенству. Тема неравенства, безусловно, повышает неопределенность, несправедливость, а следовательно, и неустойчивость будущего роста.

2022 год SaxoBankназвал годом революций, годом бунтов, и я думаю, что этот прогноз небезосновательный. Пример Алма-Аты у нас всех перед глазами. Я думаю, к качеству роста имеет отношение и то, что уровень занятости в соответствии с прогнозом ООН будет ниже допандемического, и, соответственно, будет продолжаться дальнейший рост бедности.

По поводу макроэкономики и инфляции. И здесь, на мой взгляд, в докладе предпринята попытка совместить несовместимое. Справедливо приветствуется адаптивная, мягкая, либеральная налогово-бюджетная политика низких процентных ставок и выкупа активов. Эта политика позволила смягчить шок пандемии, но она разогрела фондовые рынки, разогнала инфляцию и государственные задолженности. С одной стороны, в докладе говорится, что она должна по-прежнему оставаться приоритетом. С другой стороны, очевидно неизбежное прекращение монетарного стимулирования, рекомендуется постепенность возврата к конвенциональной политике.

На мой взгляд, среди авторов прогноза ООН нет единства по этому вопросу, и в этом я вижу во многом отражение американских дискуссий, в частности тех дискуссий, которые сегодня проходят в Федеральной резервной системе. Дело в том, что годовая инфляция в США в прошлом году была на уровне 7%. Это беспрецедентно высокий показатель. В последний раз такой уровень был в 1982 году, тогда ставка ФРС составляла 20%, а экономика находилась в состоянии стагфляции. Но сегодня американская экономика растет. И что интересно, при падении выпуска и безработице 2020 года доходы населения в целом выросли. Поэтому сегодня при обсуждении проблемы инфляции и будущей монетарной политики сложились две школы. Одни говорят о неизбежности конвенциональной политики, поскольку цена риска упала, ресурсы получают малоэффективные бизнесы и авантюрные инвестпроекты. Другие предлагают подождать, поскольку инфляцию раскручивает дефицит предложения из-за массовости заболеваний вирусом «Омикрон». И действительно, с 3 января ежедневное количество заболевших ковидом в Соединенных Штатах превышало 750 тысяч человек в день. Естественно, это создает большие потери рабочего времени, сказывается на размере предложения. Эта школа говорит о том, что волна быстро пройдет, а инвестиции при либеральном фискальном пространстве в такие сферы, как здравоохранение, образование, хай-тек, зеленая экономика, замещение зарубежных поставок, оправданы даже ценой высокой инфляции.

И последнее – очень коротко о рисках. Авторы Доклада ООН обращают внимание на то, что угроза пандемии, наконец, получила больший приоритет, чем климатические риски, и, на мой взгляд, это важная эволюция подхода. Я полагаю, что энергокризис в Европе заметно остудил наиболее горячие «зеленые» головы.

В Докладе ООН почти не учитываются геополитические риски, особенно по линии Россия – США и Россия – НАТО, а также конфронтация между Китаем и США, – на мой взгляд, их воздействие на мировую экономику недооценено. Но в Докладе содержится важный призыв к солидарности, к консолидации международных усилий как по вакцинации, так и по более широкому спектру мер борьбы с пандемией. Я думаю, что это важно, но, боюсь, ответа этот призыв в очередной раз не получит. Достижение целей устойчивого развития ООН к 2030 году по-прежнему остается весьма и весьма сомнительным.

Любопытно, что практически никто из участников презентации не говорил о возможности глобального кризиса на горизонте до конца 2023 года. Очевидно, что G20 не работает, нет координации международного сообщества – ни с точки зрения макрополитики, ни с точки зрения солидарности с развивающимися странами, ни с точки зрения распространения вакцин. То есть очевидна нарастающая фрагментарность мировой экономики.

Такие экстернальные риски для мировой экономики, как пандемия, геополитика и климат (вот эти три – в той приоритетности, о которой я сказал), – это, на мой взгляд, три самые большие неопределенности.

По материалам презентации доклада Департамента по экономическим и социальным вопросам ООН (ДЭСВ) «Мировое экономическое положение и перспективы, 2022», 19 января 2022 год

Александр Широв: инфляционная волна прошлого года – это естественный ход болезни

Александр Широв,

директор Института народнохозяйственного прогнозирования РАН, член-корреспондент РАН

– Значительная часть рисков, которая озвучивалась в докладе Департамента по экономическим и социальным вопросам ООН (ДЭСВ) «Мировое экономическое положение и перспективы» в прошлом году, все-таки не «сыграла». Несмотря на то, что вакцинация не стала панацеей от очередных волн заражения коронавирусом, эластичность снижения экономики относительно ограничительных мер, которые вводятся правительствами различных стран, стала меньше. Это значит, что правительства и развитых, и развивающихся стран, и более богатых, и менее богатых примерно начали понимать, как коронакризис влияет на экономику, что нужно делать, а чего делать не нужно. То есть жесткие локдауны, по-видимому, в текущих условиях становятся невозможными.

Проблемы в этот раз очень похожи для стран развивающихся – таких, допустим, как Россия, – и для развитых стран: это проблема инфляции, это проблема рисков экономической динамики, это проблема, может быть для России менее важная, роста долга. Эта история имеет как минимум несколько выходов.

Что касается инфляции, есть развилка. Либо мы переходим на новый ценовый уровень, после которого общий инфляционный фон вернется к предыдущим значениям. Либо мы будем какое-то время иметь высокое инфляционное давление на экономику, и это будет создавать проблемы. С одной стороны, наш анализ показывает, что с точки зрения того, сколько денег было вброшено в экономику, балансировка спроса и предложения займет еще 1-2 года (имеется в виду, когда тот объем денежной массы, который был вкачан, прежде всего, в развитые экономики, будет абсорбирован). С другой стороны, исходя из понимания того, что жесткие локдауны нам не грозят, мы считаем, что в течение 2022 года некоторое замедление темпов роста цен на мировых рынках неизбежно. А раз так, может быть, правы центральные банки развитых стран, которые в течение длительного периода времени не предпринимали активных действий по сдерживанию инфляции. Одновременно с этим существует вероятность, что, может быть, Центральный банк Российской Федерации слегка переусердствовал в борьбе с инфляцией, которая примерно на 80% была импортирована из-за рубежа.

В этом году мы можем увидеть некоторый цикл ужесточения денежно-кредитной политики в центральных банках развитых стран, но одновременно с этим мы увидим и торможение ценовой динамики. Собственно, это позволяет развитым странам выйти на докризисную траекторию, что, собственно, отражено и в прогнозе ООН, и в прогнозе Международного валютного фонда, и в наших оценках. Таким образом, инфляционная волна прошлого года – это естественный ход болезни, которую наравне с коронакризисом переживает вся мировая экономика.

Что касается России, для нас эта ценовая история тоже очень важна. Один из выводов, который мы делаем по результатам того, что происходило в мировой экономике в прошлом году, говорит о том, что экономика США не может расти на 5% при инфляции в 2%. Это практически невозможно. Потому что такая экономическая динамика предполагает существенные сдвиги в структуре производства и доходов. А когда происходят сдвиги в структуре производства и доходов, неизбежным образом происходит сдвиг и в ценах. Собственно, можно транслировать это на российскую практику. Если мы будем иметь в ближайшей перспективе 2-3 лет (а, может быть, и больше) более высокие темпы роста, чем мы видели до сих пор, – то есть 3-4% – это означает дополнительную ценовую нагрузку на экономику, но эта нагрузка – положительная, потому что она связана с ростом конкурентоспособности ряда наших производств.

Мы сделали простой расчет, предположив, что темпы роста нашей экономики составят 3,5% в перспективе до 2025 года. При этом бо́льшая часть экономики будет расти темпом 2,5%, а, соответственно, структурная перестройка – это химия, фармацевтика, машиностроительные виды деятельности, IT-индустрия, исследования и разработки – эти сектора экономики должны расти темпом 5-6% (может быть, до 7%). Только за счет этого структурного сдвига мы получаем дополнительный прирост цен производителей примерно на 3%. Ясно, что если этого сдвига не будет, по ценам в том числе, мы не получим новых модернизированных секторов экономики. То есть вопрос о том, какие ценовые таргеты мы должны для себя выбрать, чтобы они обеспечивали тот структурный маневр, который нам хотелось бы видеть, – его, безусловно, нужно обсуждать экспертным сообществом.

С другой стороны, если мы посмотрим на политику Центрального банка, по-видимому, в условиях ценовых флуктуаций нам нужно постепенно переходить от точечного таргетирования ценовой динамики к таргетированию ценовой динамики на периоды. Это политика, к которой постепенно дрейфуют наиболее «продвинутые» центральные банки. В этом случае нам не придется видеть эти постоянные циклы повышения ключевой ставки, которые, безусловно, пусть в меньшей степени, чем раньше, но все-таки негативно влияют на экономическую динамику и на экономический рост.

Учитывая воздействия циклов ужесточения денежно-кредитной и бюджетной политик, рост российской экономики в текущем году составит менее 2,5% по оценкам ИНП РАН. И это, конечно, проблема, потому что цели мы ставим другие, и их достижение – это как раз задача нашей экономической политики.

По материалам презентации доклада Департамента по экономическим и социальным вопросам ООН (ДЭСВ) «Мировое экономическое положение и перспективы, 2022», 19 января 2022 год

Дмитрий Белоусов: мир сталкивается со структурным кризисом

Дмитрий Белоусов,

руководитель направления анализа и прогнозирования макроэкономических процессов Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования

– Ключевой посыл доклада Департамента по экономическим и социальным вопросам ООН «Мировое экономическое положение и перспективы, 2022»  – мир вышел из глубокого кризиса, наблюдается рост во всех основных экономиках. Но, говоря формально, восстановление является крайне неравномерным и подвержено рискам, связанным с пандемией, с перегревом экономики. Из доклада следует, что мир сталкивается со структурным кризисом – это моя позиция. Потому что в одной группе стран, которые смогли воспользоваться результатами вакцинации, программ покупки активов, наблюдается устойчивый рост. И есть группы стран, где рост либо неустойчив, либо наблюдаются колоссальные социальные проблемы. В первую очередь это касается развивающихся стран, особенно стран с высоким уровнем специализации. Соответственно, мы столкнулись с неустойчивым восстановительным ростом, который может быть перебит (это опять-таки моя позиция) либо перегревом на рынке развитых стран, либо негативными эффектами в развивающихся странах. В связи с этим необходима большая координация политик в развитых и развивающихся странах, чтобы мы смогли довести позитивные эффекты, которые наблюдаются в развитых странах, до развивающихся стран.

Мировое производство в 2021 году выросло на 5%. Восстановительный рост – самый высокий за последние годы. Он был обеспечен высоким потреблением домашних хозяйств, в том числе связанным с тем, что в наиболее богатых странах потребители остались дома – в России это проявилось в наибольшей степени. То есть, у нас объем туризма сжался, соответственно, спрос на товары ускорился.

На этом фоне ситуация для ряда стран существенно ухудшилась. В тех странах, которые лишились доходов от туризма, восстановление не произошло и не просматривается в ближайшие годы. В перспективе рост будет замедляться отчасти из-за исчерпания эффекта базы. Несмотря на денежную накачку, мы сошли с траектории быстрого восстановления. С другой стороны, мы получили достаточно высокий уровень инфляции. Мировая инфляция оценивается более чем в 5% (5,2%), что существенно выше тренда (порядка 3%).

Из-за беспрецедентного монетарного стимула высокая инфляция сосредоточена в США, Евросоюзе и Латинской Америке. Она по-разному сказывается на разных рынках. Для части развивающихся стран рост цен на сырьевые товары является драйвером экономического роста, как мы знаем, а для части стран – это, наоборот, вызов, ведущий к кризису. В перспективе рост экономики выйдет на традиционную динамику (порядка 3%), однако будет усугублен структурными проблемами, которые мы получили за последние годы.

В половине стран наблюдается бодрый «отскок». Отчасти это страны Восточной и Южной Азии, где рост чрезвычайно высок. Можно говорить даже о перегреве экономик. В Латинской Америке и странах Карибского бассейна рост отстает, при этом для ряда островных государств ситуация имеет катастрофический характер. Длительное время экономики развивающихся стран адаптировались за счет развития своих абсолютных конкурентных преимуществ в части туризма, в части производства характерных для них товаров для продажи на мировых рынках. Закрытие туризма и карантинные ограничения, существующие в разных странах (особенно жесткие, например, в Китае), привели к тому, что для ряда стран восстановительного роста нет или почти нет.

Существенным моментом является неравный доступ к вакцинам. Причем, если в развитых странах объем обеспеченности вакцинами составляет порядка 150%, то в развивающихся – порядка 24%, а в Китае, например, больше 170%. Дополнительной проблемой является тот факт, что, судя по всему, вакцины, которые имеют в доступе развивающиеся страны, являются в целом менее эффективными, чем те, которые поступают в развитые. Это блокирует восстановление туризма и восстановление торговли продовольствием и отчасти создает риск возникновения новых волн пандемии, потому что из-за «недовакцинированности» из развивающихся стран могут пойти новые волны вируса с соответствующими последствиями и для их экономик (с локдаунами, с ограничениями туризма и так далее), и для экономик всех остальных стран.

Соответственно, эти проблемы привели к тому, что мир оказался отброшенным от решения целей устойчивого развития почти на десятилетие. Того уровня неравенства, рисков нищеты, который возник в последние годы, не наблюдалось никогда. До кризиса нам казалось – и об этом ООН писала, – что благодаря политике ведущих стран и объективному изменению экономических условий, риски крайней нищеты почти ушли, стали локальной проблемой. Сейчас целые страны, особенно небольшие, накрыла проблема новой бедности. Возникла ситуация идеального шока: по развивающимся странам ударил общий рост цен на продовольствие и энергию, сокращение притока туристов, ограничения по экспорту продовольствия на некоторые рынки.

Разумеется, наиболее пострадавшими в этих ситуациях являются и низкодоходные группы населения (причем по всему миру, не только в развивающихся странах, но и в более развитых), и женщины, потому что они первыми уходят с рынка труда в условиях, когда в странах нет денег, нет возможности оплачивать уход за детьми, а цены растут.

Неравенство чрезвычайно разное по миру. Страны Южной и Восточной Азии, в общем-то, улучшили положение, страны Карибского бассейна почти не улучшили или ухудшили. В Африке ситуация достаточно тревожная. Вне этого доклада, ключевая проблема для глобальной экономики, главная мировая бомба под стабильностью – это Аргентина. За всю историю МВФ впервые были выданы такие большие кредиты Аргентине, которая находится в очень тяжелой ситуации.

Таким образом, вся эта конструкция сильно ударила по развивающимся странам, зависящим от вот этой истории. Выиграли страны, опирающиеся на хорошо продающиеся ресурсы: топливно-энергетические, металлы и те виды продовольствия, для которых рынок более-менее открыт.

Рост инфляционного давления предполагает неизбежное снижение программ покупки активов и, соответственно, монетарного стимулирования экономики. ООН к этому рекомендует относиться максимально осторожно, слишком резкие действия, особенно если они будут сопровождаться повышением процентных ставок, могут ударить и по развитым, и по развивающимся экономикам.

Теперь традиционное – про Россию, и заодно про Южную Европу. В регионе СНГ возобновился экономический рост. Его основным драйвером является Россия. В СНГ основные игроки – Россия, отчасти Украина и Казахстан. Нашу политику хвалят осторожно, потому что была выстроена система защиты от инфляции, – могло бы быть хуже, что называется. Отмечается положительный эффект от программ поддержки. В строительство пошли инвестиции – это хорошо. Соответственно, мы потянули за собой – через денежные переводы строителям-мигрантам – менее развитые страны Центральной Азии.

Важнейшей проблемой для наших стран становится инфляция. Ключевой фактор – импорт инфляции в той или иной мере, потому что все мы в разной степени или импортируем продовольствие, или экспортируем (тогда работает нетбэк). То же самое касается металлов и энергоносителей. В ряде стран произошло ослабление обменного курса. Понятно, по мере выхода из кризиса наблюдается усиление спроса, инфляционных ожиданий и так далее.

Ожидается ужесточение во всех странах кредитно-денежной политики, так или иначе. Мы здесь, к сожалению, чемпионы, остальные страны стараются пройти по грани между борьбой с инфляцией и стимулированием роста. В нашей стране выстроена достаточно изощренная система защиты рынка через прямое ограничение цен для социально значимых товаров, через воздействие на экспорт. Цены нетбэк – это цены экспорта минус экспортные пошлины, соответственно, мы повышаем экспортные пошлины, и можем временно оторвать внутренние цены от мировых. Рано или поздно они, конечно, придут в соответствие, сбалансируются, но лучше поздно, чем рано в этой быстро развивающейся ситуации шока.

Резюмируя, восстановительный рост наблюдается во всех странах. В следующем году он, разумеется, будет замедляться – отчасти из-за исчерпания эффекта базы, отчасти из-за ужесточения денежно-кредитной политики и инфляции в наших странах. В некоторых странах – тех, где слабые финансы и нет притока сырьевой ренты – усиливаются проблемы, связанные с несбалансированностью бюджета. Классический пример – Украина.

Прогноз подвержен большому количеству рисков: это и сырьевые товары, и высокий уровень внутренней миграции на фоне медленного развития вакцинации. Плюс наличие рисков безопасности – внутренних, внешних – и ужесточение монетарной политики, которое может негативно сказаться на экономическом росте, а в некоторых странах – и на стабильности банковского сектора.

По материалам презентации доклада Департамента по экономическим и социальным вопросам ООН (ДЭСВ) «Мировое экономическое положение и перспективы, 2022», 19 января 2022 год

Борис Порфирьев: основной социальный груз на экономику связан не с повышенной смертностью

Борис Порфирьев,

руководитель Института народнохозяйственного прогнозирования РАН, академик РАН

– Я хотел бы затронуть только одно измерение доклада Департамента по экономическим и социальным вопросам ООН «Мировое экономическое положение и перспективы, 2022», которое должно было бы присутствовать, учитывая, что доклад готовился в конце прошлого года, и, естественно, такие вещи, как выход доклада Межправительственной группы экспертов по изменению климата (IPCC) и проведение конференции ООН по изменению климата в Глазго не могли не оказать влияние. Я говорю о так называемом «зеленом» климатическом измерении. Доклад сбалансирован и, на мой взгляд, счастливо избежал перекоса в эту сторону. Мы не видим попыток выстроить прогноз о низкоуглеродном развитии. Но в разделах, которые посвящены анализу рисков, есть попытки дать некоторые оценки, которые касаются в основном купирования тех проблем, которые связаны с этими изменениями. И в этом смысле прослеживается четкая параллель с климатическим пактом, принятым в Глазго на 26-й конференции Организации Объединённых Наций по изменению климата, и другими документами такого рода.

В то же время есть акцент на социальные риски, связанные прежде всего с пандемией и ее последствиями. Я бы отметил, что основной социальный груз на экономику связан не с повышенной смертностью, а с последствиями тяжелыми заболеваний. По оценкам ИНП РАН, этот эффект едва ли не в два раза превосходит эффект от смертности. Мне кажется, этот аспект в докладе исключительно важен.

Ну и последнее обстоятельство. Когда мы сопоставляем оценки из свежего доклада Всемирного экономического форума с оценками из доклада ООН, то, на наш взгляд, последние носят более объективный характер. Потому что доклад Всемирного экономического форума по-прежнему педалирует климатическую угрозу как главный вызов ближайшего десятилетия…

Владимир Миловидов: какая страна может «потянуть» за собой рост мировой экономики

Владимир Миловидов,

заместитель директора по научной работе Национального исследовательского института мировой экономики и международных отношений имени Е.М. Примакова РАН

– Красной нитью в Докладе ООН «Мировое экономическое положение и перспективы, 2022» проходит тезис о замедлении темпов экономического роста в мире. Сейчас об этом не пишет разве что ленивый. Мы перечисляем риски, опасности, вопрос же о том, что выведет мировую экономику из этого состояния, остается открытым. Эксперты Всемирного экономического форума определяют текущую ситуацию в экономике термином «экономическая дивергенция», что означает разнонаправленность, фрагментацию экономических процессов, которые происходят сегодня. Это заставляет нас задуматься – если в мире происходит фрагментация, значит, где-то происходит формирование региональных точек роста. Какая страна, какой регион могут потянуть за собой рост мировой экономики?

Недавно вышел доклад аналитиков банка Goldman Sachs, в котором говорится об экономическом превосходстве Соединенных Штатов. Этот тезис подкреплен данными об успешных показателях и в области активов населения, и в области зарплат, и экономической активности.

Я посмотрел историческую статистику темпов экономического роста, которая, наверное, тоже полезна для оценки правомерности споров о замедлениях или ускорениях темпов роста.

Получилось, что в среднем за последние 30 лет темпы роста в Европе составили 2%, в США – 2,7%, в Китае – 8,7%. Единственный период, когда  темпы экономического роста в США, в Китае и в Европе сильно сблизились, приходится на 1989 год, известный массовыми студенческими выступлениями в Китае. По статистике Всемирного банка, в США они составили 3,7%, в Европе – 4,1%, в Китае – 4,2% годового прироста ВВП.

К 2022 году мы вновь подошли к ситуации сближения темпов экономического роста. Темпы, которые сейчас прогнозируют, очень похожи. Надо отдать должное, Китай лучше, чем Европа и США, прошел кризис. Их экономика их в 2020 году упала на 2,4%, в то время как в Европе падение составило 6%, в США – 3,7%. К концу 2021 года мы видим постепенное затухание экономического роста в Китае. По прогнозам экспертов, в 2022 году в США рост в среднем составит 4,1%, в Европе – 3,9%, в КНР – 5-5,5%.

Но если мы сопоставим эти темпы роста со среднегодовыми темпами роста за тот период, о котором я говорил, получается, что, по существу, в США темпы экономического роста в 2022 году будут примерно на 1,4% выше, чем в среднем за этот период, в Европе – на 1,9%. В Китае – рост будет ниже среднегодовых темпов роста за 40 лет на 3,7%. Эти цифры говорят о том, что на сегодняшний день в Европе и в США имеет место ускорение темпов экономического роста, в Китае речь идет об историческом замедлении.

Возвращаясь к смелому тезису Goldman Sachs об экономическом превосходстве США, по всей видимости, в мире действительно, будут формироваться  региональные очаги роста, и США будут в этом вопросе задавать тон, благодаря целому ряду совокупности факторов. К чему это может привести? С одной стороны, безусловно, это плюс для всего мира и мировой экономики, потому что такая мощная экономика, как американская, может позволить вытянуть другие страны мира. С другой стороны, мы понимаем, что это неизбежно приведет к обострению отношений между США и Китаем, их экономической конкуренции.

Мы, конечно, не должны забывать и про геополитику. Поэтому мне кажется, что нам нужно быть готовыми к тому, что мировая экономика будет расти фрагментарно. Нужно искать очаг экономического роста, и, конечно, для России важно занять свое место как определенного очага экономического роста на том региональном пространстве, где мы всегда доминировали.

 По материалам презентации доклада Департамента по экономическим и социальным вопросам ООН (ДЭСВ) «Мировое экономическое положение и перспективы, 2022», 19 января 2022 год

Александр Данильцев: сектор торговли услугами получил сильный шок

Александр Данильцев,

директор Института торговой политики НИУ ВШЭ

– Текущий кризис носит структурный характер, а значит, чтобы его преодолеть, нужны серьезные структурные изменения. Что касается торговли, в Докладе ООН «Мировое экономическое положение и перспективы, 2022», в частности, отмечается, что торговля товарами более или менее восстанавливается. Но как быть с торговлей услугами? А ведь это действительно большая проблема, потому что это был важнейший драйвер международного обмена. Последние годы мы все отмечали опережающий рост этого фактора, его важность как стимула – и качественного, и структурного – в развитии экономики, в инклюзивности торговли.

Очевидно, что есть сектора, которые развиваются опережающими темпами, в том числе и благодаря пандемии (что называется, нет худа без добра), – это IT-технологии, – тем не менее понятно, что весь сектор получил сильный шок, и потребуются большие ресурсы – и экономические, и финансовые, и организационные, и временны́е – чтобы сектор торговли услугами преодолел эти проблемы и перешел к новому качеству.

Если говорить характере конкуренции на мировом рынке, какие есть риски? Роль государства в экономике из-за – не «благодаря», а «из-за» – пандемийных явлений резко возросла, и здесь, как мне кажется, мы сталкиваемся со следующим риском – конкурентоспособность будет в большей мере определяться именно финансовыми ресурсами, возможностями поддержки. Получается, что это не конкуренция эффективности, не конкуренция производства, а конкуренция бюджетов. Это, наверное, не очень хорошо, тем более здесь есть сильные перекосы. Например, ресурсы, которые были накоплены Китаем, могут перебить многие другие факторы, определяющие положение на мировом рынке, конкурентоспособность и возможности экономик, так сказать, соревноваться и участвовать в торговле.

Если говорить о возможностях выхода из кризиса, сегодня, на мой взгляд, гораздо меньше просматривается реальное сотрудничество и кооперация стран на многостороннем уровне. Если мы сравним текущий кризис с кризисом 2008 года, то мы увидим, что тогда действия со стороны международного сообщества были гораздо более решительные, более скоординированные. Другой вопрос, оказались ли они эффективными? Наиболее ярким примером, пожалуй, была попытка создания зеленой повестки. Хотя вряд ли она будет реальным драйвером выхода из кризиса.

Как можно выйти из такого длительного кризиса? Первое – ликвидировать источники. Наверное, это не очень реально. Второе – как правило, появляется какая-то область экономики, группа секторов, блок, который становится «локомотивом». То есть он настолько эффективен, настолько энергичен, что развивается даже в тяжелых условиях. Есть ли такая область экономики сегодня? Да. Мы являемся свидетелями больших технологических прорывов, но они достаточно широко, что называется, распределены между всеми секторами. Одного яркого драйвера, на мой взгляд, мы сейчас не наблюдаем. Можно говорить о цифровых технологиях – да, они стабильно и бурно развиваются, но вряд станут шоковым положительным фактором. Зеленые вопросы – тоже, наверное, не смогут стать «локомотивом». Вопросы, связанные с социальной повесткой, с медициной, – наверное, это было бы очень здорово, но, мне кажется, это сложно с точки зрения и экономической, и политической, и социальной. Это очень сложный драйвер, требующий комплексного подхода, здесь много вопросов о том, как сочетать коммерческую составляющую, социальную, политическую, бюджетную.

Самый серьезный риск – это то, что отмечается в Докладе ООН, – рост неравенства, который может привести к фрагментации мировой экономики, к усилению дискриминации, к появлению системно застойных участков и зон. Это риск не только экономический, но и политический. Есть мнение о том, что 2022 год – год бунтов. Не дай бог, что это будет период более явных и агрессивных конфликтов.

По материалам презентации доклада Департамента по экономическим и социальным вопросам ООН (ДЭСВ) «Мировое экономическое положение и перспективы, 2022», 19 января 2022 год

Алексей Ведев: ключевой риск для России – это возврат к стагнации

ведев

Алексей Ведев,

заведующий лабораторией финансовых исследований Института экономической политики имени Гайдара, доктор экономических наук 

– Я хотел бы остановиться на ключевых рисках для российской экономики. Основной риск – это возврат к стагнации. Средние темпы роста российской экономики за 2020-2021 годы составят 0,8%, то есть ниже 1%. Это означает, что мы находимся в десятилетнем тренде стагнации. И бюджетная, и денежная-кредитная политики максимально этому способствуют. По моим оценкам, при текущем бюджетном плане и денежно-кредитной политике рост экономики в следующем году можно ожидать ниже 2%, то есть ни о каких 3% мы говорить не можем.

Затем – многие развивающиеся рынки, в том числе,и Россия, столкнутся с риском роста процентных ставок. Это, соответственно, издержки, это снижение кредитования, кредитных ресурсов, и, конечно, это снижает потенциальные темпы роста.

Затем, надо отметить, что в 2022 году корпоративный сектор будет находиться в достаточно тяжелой ситуации, связанной с риском платежеспособности. То есть неравномерный по секторам и по компаниям выход из кризиса приводит к тому, что одни компании процветают, другие – находятся в тяжелом положении и рассчитывают на государственную поддержку.

Следующий риск – это завышенная оценка активов, которая неизбежно произошла в рамках сверхмягких денежных политик, и, конечно, коррекция на финансовых рынках. Она представляет угрозу финансовой стабильности. За примерами далеко ходить не надо. За последние три дня на отечественном фондовом рынке стоимость российских «голубых фишек» упала фактически на 15-20%.

Если мы посмотрим на мировую экономику, 6%-я инфляция в США и 4%-я инфляция в Великобритании не означают, что центральные банки резко повысят процентные ставки. Однако некое ужесточение правомерно ожидать. Изменение курса денежно-кредитной политики в развитых странах приведет к изменениям потоков капитала, прежде всего портфельных инвестиций, и это негативно скажется на российской экономике.

Ну и, конечно, сохраняются геополитические риски, о которых так много говорят и финансовые аналитики, и политики. Это также внесет негативный вклад в экономическое развитие России.

Полагаю, что в 2021 году рост российской экономики составит 4,7-4,8%, может быть, с дооценками Росстата это будет выше 5%. Но, к сожалению, это коррекционный рост, и пока выход на траекторию устойчивого роста – 3% и выше – не просматривается.

По материалам презентации доклада Департамента по экономическим и социальным вопросам ООН (ДЭСВ) «Мировое экономическое положение и перспективы, 2022», 19 января 2022 год

Анатолий Бажан: ужесточение монетарной политики в России тормозит рост экономики

Анатолий Бажан,

заведующий отделом экономических исследований Института Европы РАН

– Я хотел бы акцентировать внимание на том, почему Евросоюз проводит монетарную политику в русле рекомендаций Доклада ООН «Мировое экономическое положение и перспективы, 2022».

Центральный банк Еврозоны не руководствуется соображениями, связанными с усилением неравенства. У него другие причины, которые заставляют проводить такую мягкую денежно-кредитную политику. Известно, что в Еврозоне гармонизованный индекс потребительных цен в годовом исчислении сейчас составляет около 5%, хотя в начале прошлого года он был около 0,9%. Впечатляющий рост темпов инфляции. Казалось бы, центральный банк должен принять чрезвычайные меры, однако он оставляет процентную ставку на том же нулевом уровне на этот год, проводит и дальше политику скупки активов, для того чтобы «наводнять» экономику деньгами. Парадоксальная политика в условиях чрезвычайно высокого роста инфляции, но у него есть резоны.

Он не может эффективно влиять, прежде всего, с помощью инструментов монетарной политики на инфляцию, поскольку причиной ускорения инфляции выступает внешний фактор – рост мировых цен на энергоносители. По нашим расчетам общий показатель инфляции в Еврозоне с марта по ноябрь, то есть за 9 месяцев 2021 года, составлял 3,2%, а если исключить влияние цен на энергоносители, то всего лишь 0,7%. Иными словами, высокая инфляция чуть ли не на 80% была обеспечена ростом цен на мировом рынке энергии. В то же время этот фактор действительно временный, а следовательно, временен и общий инфляционный всплеск, ибо известно, что цены на энергоносители развиваются волнообразно: периоды их подъема сменяются периодами падения.

Для центробанка Еврозоны проблемой в текущем году, как и в предшествующие годы, является не инфляция, несмотря на увеличение ее темпов роста, а дефляция, которая тормозит рост европейской экономики: 0,7% прироста цен без роста цен на энергоносители. Поэтому остается в силе и в настоящее время крайне мягкая монетарная политика Евросоюза, и я думаю, что она вполне рациональна в существующих условиях.

На этом фоне, как мне представляется, не вполне адекватной выглядит монетарная политика нашего Центрального банка, который вместе с повышением темпов роста цен наращивает ключевую процентную ставку (до 8,5%). Причем, несмотря на ее постоянный рост, инфляция не сокращается, именно потому, что она в силу ее характера, как и в Еврозоне, не может контролироваться Центральным банком. С одной стороны, поскольку определенная ее часть вызвана, ростом мировых цен, с другой стороны – она связана с монополизацией хозяйств, недоразвитостью отечественного мелкого и среднего бизнеса и большим влиянием на экономику крупных предприятий. Наши монополии почуяли, что запахло жареным: наступил момент, когда под флагом общего повышения цен в мире, можно максимально нарастить цены на свою продукцию.

Надо отметить, что ЦБ в качестве аргумента повышения ключевой ставки и сжатия денежной массы в обороте говорит, в частности, об избытке денег в обращении, связанном с эпидемией, нарушением каналов поставок, производственных цепочек, что удорожает производство продукции. Но, с другой стороны, я думаю, что этот фактор уже не действует. Если верить правительству и Банку России, уже в 2021 году производство России превзошло допандемийный уровень производства, а это было бы невозможно без восстановления производственных цепочек.

В итоге имеем: ужесточение монетарной политики в России не препятствует развитию инфляции и в то же время тормозит экономический рост. Думаю, что сверхнизкие темпы роста нашей переходной, развивающейся экономики, характерные для последнего десятилетия, обусловлены в определенной степени жесткой политикой Центрального банка, которую он проводит на протяжении десятилетий. Это значит, что политику необходимо перестроить, в том числе с учетом опыта Европейского союза.

По материалам презентации доклада Департамента по экономическим и социальным вопросам ООН (ДЭСВ) «Мировое экономическое положение и перспективы, 2022», 19 января 2022 год

 

1...606162...181Страница 61 из 181
© Журнал "Вольная экономика", Общероссийская общественная организация "Вольное экономическое общество России"