«Арктические мегапроекты не дают эффекта на развитие наукоемкой индустрии, машиностроения»

Валерий Крюков,
директор Института экономики и организации промышленного производства Сибирского отделения РАН, член-корреспондент РАН, профессор НИУ ВШЭ

Можно ли говорить о диверсификации экономики в Арктике? Конечно, можно. Но нужно учитывать, что возможности диверсификации экономики высоких широт, арктических регионов более чем ограничены. Есть экономическое направление диверсификации, когда появляются новые виды деятельности, есть финансовое направление – этим путем идут штат Аляска и штат Альберта.

Но у нас проблема связана даже с прямой диверсификацией. Назову в качестве примера Уренгойский газохимический комплекс. Там безвозвратно утрачено оборудование на миллиард тогда еще дойчмарок, завод так и не запущен, хотя «Газпром» каждый год обещает. Это связано с тем, что решение было принято в тех координатах, в тех измерителях, которые были сформированы к концу 80-х – началу 90-х годов. В новой экономической ситуации, в новой экономической системе этот проект, видимо, едва ли можно реализовать так, как он был задуман.

Из проектов прямой диверсификации, которые связаны с развитием систем газоснабжения, с производством СПГ, реализован пока только один – это Финнмарк и почти реализован проект «Ямал СПГ». Он вышел на проектную мощность и начал функционировать, и уже ведется речь о следующем этапе. Но это не только и не столько диверсификация, сколько логическое развитие процессов добычи и подготовки углеводородов для транспортировки и реализации в изменившихся финансовых и экономических условиях. Финансовая диверсификация возможна, если имеет место наличие значительного положительного финансового потока, плюс развитый финансовый рынок. Но в России пока в должной степени этих условий не сформировано.

Старая проблема, которая возникает в Арктике, – это проблема пространственно-распределенных цепочек создания стоимости и времени реализации для компаний, которые ведут данные проекты.

Для чего нужна Арктика? Это главный вопрос, на который нужно ответить. Арктика в экономическом смысле нужна не только для того, чтобы освоить ее пространство. Проекты, которые уже реализуются и те, которые могут быть реализованы, потенциально обладают колоссальным мультипликативным эффектом для остальной экономики. Они должны рассматриваться и должны оцениваться, исходя из взаимосвязей в более широкой системе, в рамках российского экономического пространства. Сейчас, к сожалению, этот проектный мультипликатор работает своеобразным образом.

Мы поставляем сложное технологическое оборудование для того же «Ямал СПГ» исключительно импортное, главным образом из Западной Германии и Южной Кореи, которое перебрасывается по Оби. В то же время корейские коллеги показывают, что Северный морской путь и освоение арктических регионов не может быть устойчивым без формирования устойчивых, обоснованных и взаимно выгодных связей с внутренними регионами Российской Федерации, прежде всего районами, расположенными к югу от арктических регионов.

С чем мы сталкиваемся? Что важно с точки зрения реализации проектов? Это не локальная оценка эффективности в месте добычи, а оценка проекта, исходя из тех пространственно-распределенных цепочек создания стоимости, с которыми связан данный проект. У нас такой учет не ведется.

Возьмем норвежское месторождение Большой Экофиск. Там идет общественный мониторинг, идет оценка социальной стоимости и тех социальных выгод и эффектов, которые получает государство от реализации проектов. Учитываются товары и услуги, зарплаты, кредиты, дивиденды, сколько получает государство. То есть, все эффекты, которые  вызывает тот или иной проект с точки зрения развития национальной экономики?

Что мы имеем по тем проектам, которые сейчас реализуются? Вот – он проект в высокой степени готовности «Ванкорнефть», который уже перешел в стадию снижающейся добычи на севере Красноярского края. Участие Красноярского края в этом проекте – от 4 до 7%. То есть никакого мультипликативного эффекта на развитие наукоемкой индустрии, машиностроение. То же самое «Ямал СПГ» не влияет на реализацию проектов, связанных с криогенным машиностроением в городе Омске.

Кто хозяин «Ямал СПГ»?
Финансирование – Китай, Франция.
Техническое руководство – Франция.
Интегратор проекта – сербская компания.
Расположение – Крайний Север России.
Потребители – Китай, Япония.
Технологии – Европа.
Оборудование – Китай, Европа, Япония.
Танкеры – Корея с норвежской начинкой.

То есть, ничего с точки зрения мультипликатора для развития сибирской экономики, восточной экономики, российской экономики данный проект не обеспечил. Предполагается строительство центра по выпуску платформ на Мурманской губе, но это опять же только основание, это не столь наукоемкий вид деятельности.

В Норвегии наибольшее влияние подобных проектов – на научные исследования, разработки, машины и оборудование. Норвегия при добыче порядка 160 миллионов тонн нефтяного эквивалента поставляет машин и оборудования и наукоемких услуг на сумму порядка 70 миллиардов долларов ежегодно. То есть в основе – социальная ценность.

Арктика не исчерпывается углеводородами, она настолько богата, что постоянно предлагает нам новые возможности, появляются новые виды минерально-сырьевых ресурсов. Это редкие земли, это новоабразивное сырье, связанное с импактными алмазами в кратере Попигай. Томторское месторождение – один из крупнейших источников редкоземельных материалов. Стоимость всех извлеченных из тонны руды компонентов приближалась 3 года назад к 11 000 долларов. Сравните с ценой нефти. Но есть проблема – эта ниша занята Китаем. А у нас отсутствует внутренний спрос. Как с этим быть при отсутствии внутреннего спроса и как пробиться на рынок? Видимо, надо развивать свою экономику, интегрировать арктические проекты в общее русло или в общую канву экономической и структурной политики.