Институт народно-хозяйственного прогнозирования представил новый выпуск квартального прогноза. Он впервые подготовлен совместно с коллегами из Института психологии РАН и АННИО «Институт психолого-экономических исследований». Одним из ключевых разделов бюллетеня стал Анализ психологического состояния общества по итогам января-августа 2022 г.
Авторы анализа констатируют ряд серьезных массовых психологических изменений в российском обществе, причем далеко не только негативных.
В 2022 год граждане России вступили в целом с негативными экономическими ожиданиями: по данным мониторинга АННИО «Институт психолого-экономических исследований», психологически ожидаемый уровень инфляции средним россиянином на уровне 18% годовых (уже пятый год средний россиянин воспринимает официальную инфляцию как 50% от реального роста цен), ожидаемый рост ВВП — в районе 1.5 — 2%.
По итогам первого квартала в связи с геополитическими факторами и введенными в отношении экономики России санкциями экономические ожидания населения в диапазоне до конца 2022 г. снизились до самых негативных значений за период наших наблюдений (с 2015 г.): ожидаемый уровень инфляции составил 35%, падение ВВП — до 12%. При этом впервые за период наблюдения субъективный прогноз россиянина, начиная с четвертого квартала 2022 г., не имел числовых значений и характеризовался полной неопределенностью будущей социально-экономической ситуации («отсутствием образа будущего»).
Под влиянием событий конца февраля 2022 г. в первом квартале наблюдался рост тревожно-депрессивной симптоматики, превышающий показатели периода пандемии 2020 — 2021 гг.: так, по данным мониторинга, проводимого Институтом психологии РАН, доля респондентов, отмечающих у себя симптомы клинической тревоги, выросла с 18% в январе до 28% в начале марта (среди молодежи 18-24 лет – до 60%), а симптомы клинического уровня депрессии – с 27% до 42% (среди молодежи 18-24 лет — до 75%). К концу марта снизилась выраженность дезадаптивных стратегий совладания, таких как отрицание ситуации. Уже в апреле уровень психологического неблагополучия стал снижаться и к маю вернулся к значениям начала пандемии 2020 г. В мае
августе 2022 г. его показатели оставались стабильными: доля респондентов с симптоматикой тревоги составляла 20 – 21%, а с симптоматикой депрессии –32 – 35%. При этом наблюдались два скачка экономических страхов россиян, связанных с ожиданием роста цен и экономического кризиса: в марте и мае-июле. К августу в той или иной мере снизилась не только выраженность всех фиксируемых нами страхов, но и сила переживаний по поводу ситуации в стране – как положительных, так и негативных.
Треть респондентов ожидают, что экономический спад в России, связанный с последствиями санкций, закончится не позднее чем через 3 года. Еще 36% считают, что спад продлится 5 – 10 лет. Более чем две трети респондентов считают, что смогут успешно пройти через трудные времена, связанные с экономическими санкциями. При этом лонгитюдные исследования Института психологии РАН, в которых опрашивались одни и те же люди показывают, что значимых изменений в отнесении респондентами себя к тем или иным социальным группам по уровню доходов не наблюдается.
Снижение уровня экономических страхов населения летом 2022 г. может объясняться несколькими психологическими механизмами. Во-первых, при переживании трудноконтролируемой угрозы, с одной стороны, активируются конструктивные механизмы совладания и растет самоэффективность, уверенность личности в своих силах, а с другой стороны, срабатывают мотивационно-когнитивные и перцептивные психологические защиты – сверхоптимизм, недооценка вероятности и последствий угрозы, вера в справедливость мира.
Во-вторых, негативные последствия экономических санкций, как правило, недооцениваются в силу недостатка экономических знаний, а также эффектов дисконтирования будущего, когда крупные потери в отдаленном будущем приуменьшаются сильнее, чем в ближайшем. Кроме того, экономическая идентичность, то есть отнесение себя к тем или иным группам общества по уровню доходов, определяется не только материальным положением, но и социальным сравнением, экономическими притязаниями и оценкой своих деловых качеств, поэтому она относительно устойчива, несмотря на рост числа респондентов, указывающих, что на благосостоянии их семьи так или иначе негативно сказались экономические санкции. Наконец, низкий уровень экономических ожиданий в начале 2022 г., неоправдавшиеся страхи экономического коллапса в марте 2022 г. и выраженный эффект «сплочения вокруг флага» в условиях, когда санкции воспринимались как война, объявленная россиянам, обеспечили ограниченный кредит доверия Правительству и поддерживали социальный оптимизм. Более половины респондентов считают, что экономические санкции сделают Россию сильнее и столько же верят, что их дети будут жить лучше, чем они сами.
Тем не менее на фоне макроэкономического оптимизма в мониторинговых исследованиях, которые Институт психологии РАН (ИП РАН) проводит как самостоятельно, так к в партнерстве с социологическими агентствами, мы фиксируем микроэкономический пессимизм: рост чувства беспомощности в отношении последствий экономических санкций, а также рост убеждения в том, что в результате санкций еще больше вырастет социальное неравенство.
Укрепление антиэлитных настроений, возобновившееся летом 2022 г., негативно сказывается на доверии Правительству. Как показывают исследования ИП РАН, среди характеристик психологического состояния общества на экономическое поведение в наибольшей степени влияют выраженность депрессии, тревожные состояния, а также социальный оптимизм и доверие социальным институтам. При инерционном сценарии, то есть при отсутствии субъективно значимых признаков улучшения или резкого ухудшения социально-экономической ситуации, осенью 2022 г. – зимой 2023 г. можно ожидать усиления чувства беспомощности в отношении санкций и депрессии (в июле-августе мы наблюдали ее существенный рост среди молодежи 25 – 34 лет), что в целом повлечет за собой снижение показателей инвестиционного, кредитного и потребительского поведения, в первую очередь – готовности покупать дорогостоящие товары и услуги, а также спроса на ипотечные и автокредиты, но среди высокодоходных групп может повысить спрос на валюту. Рост депрессии и постепенное снижение социального оптимизма будут вести к сокращению рублевых и валютных депозитов населения, снижать объем выданных кредитов, а также закреплять ловушку «адаптационного ожидания», когда производители ожидают подстройки спроса, в то время как потребители – подстройки предложения.
При этом рост выраженности депрессивных состояний может стать одним из факторов разрыва между экономическим благополучием и потреблением: при растущих реальных доходах потребление может не увеличиваться. Сейчас готовность к крупным покупкам усиливается двумя противоположными друг другу психологическими состояниями: оптимизмом в отношении ближайших 3 месяцев, а также в несколько меньшей степени – тревогой по поводу разрушительного влияния санкций. При этом оптимизм будет оказывать долгосрочное положительное воздействие на потребительский спрос, а тревога будет побуждать к единовременным покупкам.
При пессимистическом сценарии, то есть в случае резкого обострения геополитического противостояния, повышения цен на товары повседневного спроса, снижения доступности лекарств, быстрого повышения стоимости топлива и транспортных услуг, а также ослабления рубля, возможен всплеск тревожных настроений. Это может подстегнуть краткосрочный спрос на лекарства, дорогостоящие товары, а также на автокредиты: в условиях ожидаемого дефицита вырастет готовность к приобретению товаров впрок. Рост тревоги по поводу долгосрочных разрушительных последствий санкций будет повышать ориентацию на сберегательное поведение, откладывание покупки товаров длительного пользования, а также, при наличии средств, готовность покупать дорогостоящие товары зарубежного производства.
