Понедельник, 23 сентября, 2024
ВЭО России

Когда в демографах согласья нет

Россия. Санкт-Петербург. Отдыхающие на берегу Финского залива. Валентина Певцова/ТАСС

Альберт Бахтизин,
директор Центрального экономико-математического института РАН, член-корреспондент РАН, д.э.н., профессор

Во всех публикациях не приводится аргументов в пользу того, что прогнозируемые ими демографические изменения имеют под собой какую-то реальную основу, кроме выдвигаемых гипотез.

Демографическое прогнозирование

Хочу представить результаты исследования по долгосрочному прогнозированию коллектива российских и китайских исследователей из Академии общественных наук Китая, Национального суперкомпьютерного центра Шанхайского университета и т.д. по долгосрочному прогнозированию с учетом сложившихся геополитических реалий.

Долгосрочное прогнозирование очень важно при разработке стратегий национальной безопасности, планировании пенсионных систем и многого другого. В мире всего несколько центров, которые занимаются долгосрочным прогнозированием до 2100 года.

В первую очередь это прогнозы ООН. Их формула считает численность населения, исходя из суммарного коэффициента рождаемости, который в свою очередь рассчитывается с использованием Байесовской иерархической модели и с использованием методов Монте-Карло. Генерируется большое число вариантом изменения суммарного коэффициента рождаемости, то есть речь идет о десятках тысяч. Отсекается лишнее, учитывается медиана и принимается как наиболее вероятностный сценарий. Такова ключевая формула (есть и другие данные – касательно смертности и др).

Другой центр, который так же часто цитируется, это Институт метрик и оценки здоровья (IHME) при Вашингтонском университете, который находится в Сиэтле. Они прогнозируют не суммарный коэффициент рождаемости, а завершенную когортную фертильность, то есть коэффициент для женщин до 50 лет, и его используют вместо суммарного коэффициента рождаемости. Базовое уравнение, которое используется в их модели, построено на основе данных за 48-летний период, и дает примерно 80%-ю дисперсию. Ключевой фактор в ней – это уровень образования женщин. Он оказывает наибольшее влияние на коэффициент с завершенной когортной фертильностью. Такова концептуальная схема. (Учитывается также таблица смертности и так далее).

Третий центр – это объединенный центр Института математических исследований сложных систем (ИМИСС) МГУ и Центра демографии и глобального человеческого капитала имени Витгенштейна в Австрии. В отличие от прогнозирования ООН и Института метрик и оценки здоровья населения, центр составляет прогноз суммарного коэффициента рождаемости на основе опроса порядка 200 экспертов, что, с одной стороны, может дать более качественный результат, нежели просто машинный счет, но, с другой стороны, получаются большие разлеты в прогнозировании суммарного коэффициента рождаемости. (К примеру, для Индии до 2030 года: от 1,5 до 2,5, а до 2050-го – от 1 до 2,5. Причем, опрашивали не случайных людей, а специалистов по демографии).

Результаты прогнозов

Теперь кратко по прогнозам. Умеренный прогноз ООН показывает рост населения планеты до 2100 года. Если за 70 лет до 2020 года численность населения выросла в три раза, то за 80 лет, начиная с 2020 года, вырастет примерно, в 1,4 раза. При этом больше половины прироста придется на 9 стран: Республика Конго, Египет, Эфиопия, Индия, Индонезия, Нигерия, Пакистан, Танзания и США. Практически во всех странах будет наблюдаться старение населения.

Прогноз объединенного центра Института математических исследований сложных систем (ИМИСС) МГУ и Центра демографии и глобального человеческого капитала имени Витгенштейна, в отличие от прогноза ООН, дает снижение населения в рамках умеренного сценария. Пик придется примерно на 2075 год, когда оно составит 9,8 млрд человек, и потом снизится до 9,5 миллиарда. При этом наибольшее увеличение численности будет в странах Африки к югу от Сахары. К 2060 году оно там вырастет в 2 раза.

По прогнозу Института метрик и оценки здоровья (IHME) пик придется на 2064 год – 9,7 миллиардов и затем произойдет снижение до 8,8. При этом к 2050 году суммарный коэффициент рождаемости будет ниже уровня воспроизводства в 151 стране. К 2100 году таких стран будет уже 183. Авторы этого прогноза активно критикуют ООН, считая, что суммарный коэффициент рождаемости завышается: в рамках умеренного сценария ООН это 1,75, а Институт метрик и оценки здоровья предполагает, что он составит 1,4.

Во всех трех группах прогноза лидер – Индия. Та же в топ 15 входят Китай, Нигерия, США. На что следует обратить внимание? Практически во всех прогнозах значительно снижается население Китая. Причем, в прогнозах Института метрик и оценки здоровья – на 50%. Россия во всех прогнозах вылетает из 15 стран-лидеров. По прогнозу ООН – 19-е место, Центра Витгенштейна – 16-е место, Институт метрик и оценки здоровья – 19-е место.

Когда в демографах согласья нет

В прогнозах и у исследователей нет согласия. В ответ на прогноз Института метрик и оценки здоровья видный демограф Томаш Соботка из Венского института демографии объединил большое число демографов (около 170 человек), которые подписали письмо-обращение в журнал The Lancet. Они назвали прогноз группы из Сиэтла недопустимым, поскольку он игнорирует много данных и вместо вместо суммарного коэффициента рождаемости рассматривает завершенную когортную фертильность. Эта группа выступила и против расчетов ООН, указав на странный набор допущений и на то, что демографическое сообщество, в целом, консервативно и не воспринимает новые идеи. Больше всего они укоряли группу ООН в том, что, по их мнению, модель, использованная ООН, очень чувствительна к изменению суммарного коэффициента рождаемости.

Так, изменения в начальный период на 1,1 приводят к тому, что к концу прогнозного периода (2100 год) изменение составляет практически полмиллиарда.

Изначальная гипотеза позволяет получать любые удобные варианты прогнозов для тех групп, которые их делают. Все три группы признали, что серьезным упущением демографических прогнозов является игнорирование индивидуальных характеристик отдельных людей, что очень важно при построении соответствующих моделей.

Индекс национальной силы

Несколько лет назад ЦЭМИ РАН совместно с Федеральной службой охраны провел большое исследование по вычислению совокупного интегрального индекса национальной силы, для расчета которой использовался широкий спектр показателей для 193 стран, который разбит по шести основным группам: это географические характеристики, природные ресурсы, население, экономика, вооруженные силы, наука, инновации.

Получены 15 стран-лидеров по показателям национальной силы в сравнении с имеющимися прогнозами до 2100 года. США и их ближайшие союзники – Канада, Великобритания – показывают прирост. Канада – на 50% практически для всех вариантов. США – сильный рост, в ряде случаев 47%. Что же касается Китая и России, то им прогнозируют сильную депопуляцию. Причем в отдельных случаях для Китая – даже 50%, и это только в рамках умеренного сценария, а в максимальных вариантах численность населения Китая снизится практически на 70%. Для России также прогнозируется очень сильное снижение. В рамках пессимистических сценариев разных прогнозов это 54%, 42%, 16%. (В США в рамках умеренного сценария – прирост, пессимистического – если и есть снижение, то оно небольшое.

По альтернативным оценкам, населения Китая если и снизится, то ниже миллиарда население не упадет.

Прогноз с учетом индивидуальных особенностей

Мы большим коллективом построили модель по другому принципу, который учитывает индивидуальные особенности людей. Это агент-ориентированная модель с широким набором характеристик. Основной задачей было получить несколько сценариев, беспристрастно посчитать, как на самом деле будет развиваться динамика демографических систем большинства стран мира. Разработаны характеристики для агентов и характеристики для каждой из стран: учитываются и смертность, и рождаемость, и самое главное – миграция, которая оказывает большое влияние на изменение численности в долгосрочном периоде. Соблюдены все необходимые процедуры для сбора, вычисления и прогнозирования.

Мы предусмотрели несколько сценариев. Базовый сценарий соответствует трем умеренным сценариям, о которых говорилось выше.

Сценарий регионализации предусматривает эскалацию многополярности и, соответственно, снижение мощностей миграционных потоков между странами. К примеру, США очень сильно зависят от притока мигрантов и, по сути, крупнейшие миграционные коридоры как раз завязаны на эту страну.

Третий сценарий – это дезурбанизация. Прогнозируется прирост численности населения в крупнейших мегаполисах России и Китая, более чем в два раза в ряде случаев. Например, в Шэньчжэне было 6 миллионов в 2000 году, в 2020-м – 17,5, и так далее. В рамках сценария предусматривается дезурбанизация, то есть доведение уровня городского населения до 2020 года.

Мы предполагаем, что это окажет влияние на изменение репродуктивных стратегий агентов, функционирующих в рамках модели. Этот процесс – вполне естественный и имеет также экономическую причину в силу того, что оказываемые людям услуги в этом случае становятся более дешевыми для властей.

Каковы результаты? В рамках первого сценария (это базовый сценарий, не слишком отличается от умеренного прогноза ООН, но с небольшими корректировками) лидеры те же: Индия, Китай, где численность населения уже больше миллиарда. США не выглядят так, как выглядят при других прогнозах. Там – небольшое снижение численности: вместо 330 – 298 млн. Россия – около ООНовского прогноза.

По динамике для Китая пик пришелся на 2045 год, для США – на 2048-й. Россия, к сожалению, свой пик прошла еще в 1993-м. Сценарий регионализации оказался негативным для США и России, которые завязаны на внешнюю миграцию. Сценарий дезурбанизации приводит к увеличению численности населения к 2100 году для всех стран, и Россия даже немножко превосходит тот уровень, от которого мы отталкивались в 2022 году. То есть сценарий более равномерного расселения по территории страны с точки зрения демографии окажется более выгодным, нежели сценарий урбанизации.

Динамика населения России

В России происходит депопуляция, когда смертность значительно превышает рождаемость за счет снижения в первую очередь суммарного коэффициента рождаемости. Это будет не только в России, те же процессы будут происходить в 15 ключевых стран, но помимо снижения суммарного коэффициента рождаемости у нас очень высокая смертность, поэтому из этих 15 стран, к сожалению, мы антилидеры.

На основе большого количества исследований были выделены ключевые факторы повышения рождаемости. Это финансовая поддержка семей, гибкий график работы, ценностные установки, качественное медицинское обслуживание, социальная среда, обеспеченность жильем и так далее. И негативные факторы – отсутствие работы, неблагоприятная экономическая ситуация, рост безработицы, плохие жилищные условия и так далее. Анализ показал, что применение математических методов к анализу влияния перечисленных факторов по сути ничего не дает и не давал, чтобы можно было сделать какой-то обобщенный вывод.

Деньги не решают

Однозначно определить влияние одного фактора на демографическую ситуацию по большому набору стран никому не удалось. Соответственно, можно говорить о том, чтобы реально переломить тренд депопуляции, нужно одновременное влияние множества факторов, которые могут на это повлиять. И еще можно сказать о том, что любой фактор оказывает какое-то временное воздействие. Через некоторое время он перестает работать.

Каков зарубежный опыт стимулирования? Говорят, что нужно вливать деньги. В ряде случаев это не сработало. В Южной Корее государственная программа оценивалась в 120 миллиардов долларов, с тем, чтобы поднять уровень рождаемости до 1,6 ребенка на одну женщину. (Хотя это ниже уровня воспроизводства). И все равно она осталась на уровне 0,9.

В Японии тоже заливали деньгами, увеличивали декретный отпуск, увеличивали затраты по уходу за детьми и так далее – не сработало; в Италии пытались раздавать сельскохозяйственные земли семьям с третьим ребенком – тоже не сработало. Получается, что само по себе финансовое стимулирование к стабильному увеличению рождаемости не приводит. Речь идет о комплексном воздействии.

В журнале «Экономические стратегии» опубликована статья «Цифровой двойник или искусственное общество социально-экономической системы России», где раскрывается, чем же можно переломить тренд депопуляции.

Просчитаны сценарии расселения людей по территории страны и прироста объема предоставляемых медицинских услуг с тем, чтобы снизить смертность до уровня 1992 года. Получилось, что предоставление медицинских услуг к 2036 году дает дополнительное сохранение народонаселения на примерно 1,5 миллиона человек.

В заключение отметим, что, анализируя работы исследовательских групп, подробно рассматривая их модели, можно сделать вывод о том, что во всех публикациях не приводится аргументов в пользу того, что прогнозируемые ими демографические изменения имеют под собой какую-то реальную основу, кроме выдвигаемых гипотез.

Решено, например, что США будут расти, исходя из этого и прогнозируют. Таким образом, прогнозы можно сделать любые в противовес тем прогнозам, которые имеются и которые, возможно, программируют население на негативное репродуктивное поведение, а так же оказывают воздействие на экономическую систему, стратегию инвесторов и прочее.

Мы считаем, что необходимо на постоянной основе осуществлять подобного рода прогнозы. В рамках долгосрочной стратегии страны задается некий целевой параметр – хотим, чтобы наше население выросло на столько-то и тут же определяется инструментарий – как это добиться.

Например, агент-ориентированные модели позволяют проигрывать много сценариев с тем, чтобы понять, каким из способов стимулирования рождаемости, сокращения смертности или комбинацией каких политических решений, государственных управленческих решений можно реально поменять траекторию.

По материалам МАЭФ-2022, 16-17 мая

Рубль будет обеспечен золотом и биржевыми товарами

Сергей Рябухин,
первый заместитель председателя Комитета по бюджету и финансовым рынкам Совета Федерации ФС РФ, вице-президент ВЭО России, д.э.н.

В ряду санкций со стороны коллективного Запада, которым подверглась Российская Федерация, наряду с технологическими, торгово-экономическими, гуманитарными, по замыслу разработчиков и авторов этих санкций, наиболее болезненными должны стать финансовые рестрикции.

Скорее всего это предполагалось как попытка максимально строго наказать Россию за её нежелание покорно исполнять правила, навязываемые Западом. Агрессивная реакция западных стран также свидетельствует о том, что здание международной валютно-финансовой системы, образно говоря, стало разрушаться. Долговой пузырь в размере 300 трлн долларов США против всего производимого мирового валового продукта в размере 87 трлн привел к существенному дисбалансу стоимости фиатных валют в сопоставлении «паритет стоимости товаров и услуг». Доллар превратился в санкционное оружие, что вызывает недоверие и понуждает страны к переходу к торговле в национальных валютах. Напомню, кстати, что многие латиноамериканские страны уже с января 2010 года используют безналичный инструмент взаиморасчётов на основе сукре. С этого, как вы помните, начинался и евро.

В сложившихся условиях необходимо направить усилия для решения двух основных задач.

Во-первых, следует формировать такую архитектуру национальной денежно-финансовой системы, которая позволяла бы ассиметрично отвечать на действия США и сателлитов. Это потребует проведения активной политики, ясного целеполагания в этой сфере.

Во-вторых, следует в кратчайшие сроки провести доводку инструментов, формирующихся на наших глазах, создание новой денежно-финансовой системы, а также, самое главное, полностью поменять парадигму её функционирования. Очевидно, что эту задачу и будет выполнять созданная по распоряжению Президента Российской Федерации от 9 мая текущего года межведомственная рабочая группа по выработке новых механизмов в сфере валютного регулирования и международных расчётов. Денежная политика должна носить суверенный характер и быть полностью отвязанной от поступления резервных валют.

Одним из важнейших элементов будущей денежной политики может стать создание инструментов, обеспеченных различного вида ресурсами, прежде всего товарами со свойствами дуальности. Для всех стран риск очевиден, если есть привязка своей денежной эмиссии к активам, которые контролируются в мировом масштабе тем или иным иностранным государством или глобальным капиталом. Это условие заведомо ставит принявшие данный алгоритм государства в подчинённое положение. Именно в таком положении оказалась современная Россия, когда согласилась поставить своё денежное обращение в зависимость от количества привлечённых долларов и других ведущих западных валют.

Поэтому сегодня как никогда актуальными представляются разработка и внедрение двухконтурной национальной валютно-финансовой системы, которая должна опираться на реальные активы, находящиеся в распоряжении нашей страны.

Проект «Инновационные финансовые инструменты и технологии», разработанный группой исследователей Научно-исследовательского института, РЭУ им. Плеханова при поддержке Российской академии наук, предусматривает обеспечение национальной валюты за счёт использования наряду с золотом особой группы товаров, обладающих одновременно товарными и денежными свойствами, или так называемыми дуальными товарами. Это товары, цены на которых на больших промежутках времени имеют устойчивое относительное отклонение цены монетарного золота. Речь может идти о пшенице, серебре, олове, меди, титане, драгоценных и недрагоценных металлах, угле, уране, хлопьях, электроэнергии, нефтепродуктах, сжиженном газе, минеральных удобрениях и стандартизированной воде.

К слову сказать, Норникель фрагментарно использовал данный проект, над которым мы сейчас работаем, и, думаю, до конца года закончим.

Отметим, что в вопросе владения дуальными товарами Россия имеет серьёзное конкурентное преимущество. Ей принадлежит около 40% от мировых запасов. Расширенная за счёт особой группы товаров база золотовалютных резервов позволяет создать устойчивую основу для укрепления рубля в форматах внутренних, региональных и международных расчётов. Предложенный проект позволяет связать финансовый и реальный секторы экономики на основе создания резервного и инвестиционного контуров. Инвестиционный контур дополняет существующий эмиссионный. Это и есть принцип двухконтурной организации национальной валютно-финансовой системы с единым эмиссионным центром, которым является Банк России.

Разработанные новые финансовые инструменты и технологии позволяют осуществить генерацию длинных и дешёвых финансовых средств и преодолеть санкционные ограничения в области внешнеторговых операций, сформировать ассиметричный ответ на вызовы и угрозы со стороны коллективного Запада.

По материалам Московского академического экономического форума, 16 – 17 мая 2022 г.

Мы проспали зарождение нового технологического уклада

Сергей Глазьев,
министр по интеграции и макроэкономике Евразийской экономической комиссии, академик РАН

Примерно 15 лет назад в монографии, которую мы делали с коллегами из МИФИ, под названием «Нанотехнологии как ключевой фактор нового технологического уклада», были даны развернутые рекомендации о том, как нужно развивать нашу экономику. Все эти 15 лет этот уклад растет с темпом 35% в год. На наших глазах произошла технологическая революция. Многие страны получили огромный объем интеллектуальной ренты, осваивая эти технологии. И печально констатировать, что мы «проспали», несмотря на все рекомендации науки, несмотря на усилия, которые предпринимало экспертное сообщество. Наша система управления оказалась неспособной сделать ставку на эти новые технологии.

Развитие нашей страны шло по инерции, в то время как наши соседи на востоке, особенно Китай и Индия, многократно подняли объемы экономической активности, и вышли вперед в уровне экономического развития. Мы все эти годы развивались ниже средних темпов в мире и прочно уселись в сырьевой нише обслуживания чужих рынков и чужих потребностей, став и сырьевым, и финансовым донором мировой экономики, так и не оказавшись способными перераспределить гигантские объемы природной ренты, которые накоплены в 1,5 трлн долларов зарубежных резервов, как государственных, так и частных, которые, по сути, стали субсидией в адрес наших, как мы сегодня говорим, недружественных стран.

Печально констатировать, что смена технологических укладов – это всегда окно возможностей для стран, которые отстают. Мы имели все возможности сделать ставку на эти новые прорывные технологии, они у нас все были в зародыше, были лабораторные установки, было опытное производство, кое-где мы были даже мировыми лидерами в НИОКР. Но мы так и остались в большинстве этих направлений в режиме специального производства для нужд военно-промышленного комплекса, так и не обеспечив форсированного развития экономики на базе нового технологического уклада.

Денежно-кредитная политика у нас шла по примитивным рецептам так называемого таргетирования инфляции. То есть, вместо того, чтобы вливать деньги в развитие передовых производств, мы беспомощно барахтались в трех соснах этого таргетирования инфляции, между ключевой ставкой и свободным плаванием курса, глубоко погрузив нашу экономику в стагфляционную ловушку. Провалилась концепция долгосрочного развития, которая была неплохо написана, но ее благие цели не были реализованы именно из-за того, что система управления, не обладавшая ни стратегическим планированием, ни программно-целевым подходом, ни способностью анализировать имеющиеся перспективы, так и не сумела воспользоваться этим окном возможностей. Вместо того чтобы развиваться с темпом 35% в год по новому технологическому укладу, а в среднем порядка 10% в год за счет модернизации экономики на базе технологической революции, мы ограничились, я бы сказал, убогой промышленной политикой догоняющего развития — сборкой иномарок, на которую сегодня мы теперь не знаем, где взять запчасти и комплектующие. И вот это упорное следование политике догоняющего развития в тех сферах, которые видны невооруженным взглядом, и неспособность выбрать правильные приоритеты, и стали причиной стагнации, нарастающего технологического отставания и тех трудностей, с которыми мы сегодня сталкиваемся.

Тем временем мир двигался вперед. Первый ключевой фактор нового технологического уклада – биоинженерные технологии – совершили мощнейший скачок. С их использованием сейчас производится 80% лекарств, половина сельскохозяйственной и 1/3 химической продукции. Колоссальным стимулом для биоинженерных технологий стала ковидная пандемия. Здесь нам удалось, опираясь на ранее созданные заделы, совершить скачок в области производства вакцин. Но нужно признать, эта столбовая дорога модернизации экономики на базе нового технологического уклада, у нас пройдена очень недалеко.

Новый технологический уклад – прежде всего, гуманитарный, в этом его принципиальное отличие. Главными направляющими нового технологического уклада, является здравоохранение, образование, наука. Около половины валового продукта будет использоваться именно в этих отраслях уже в ближайшие годы. Фармацевтика, как и биоинженерные технологии в целом, получила мощный импульс развития в пандемию ковида. И этот тренд продолжается. К сожалению, нас нет ни среди 15 ведущих производителей, ни среди 15 ведущих экспортеров фармацевтики. Мы присутствуем, правда, на 12 месте по объемам импорта лекарств.

Традиционный способ стимулирования научно-технического прогресса за счет наращивания военных расходов с точки зрения нынешней ситуации с экономическим ростом – стратегически неправилен. В отличие от предыдущих эпох, когда гонка вооружений и провоцирование военных действий были мощным драйвером развития новых технологий, сегодня мы не можем ожидать от этого больших успехов для экономического развития.

Важнейшим направлением нового технологического уклада является продолжение информационно-коммуникационной технологической революции. Мир вышел на экспоненту в части использования современных средств связи и передачи информации. Мы работаем на импортной элементной базе и в значительной степени на импортном программном обеспечении. Нужно понимать, что, опять же, новый технологический уклад вышел по этим показателям на экспоненту, то есть он перешел фазу роста. То есть, мы проспали как раз фазу зарождения нового технологического уклада, фазу технологической революции, когда можно было рассчитывать, правильно вложив деньги, на интеллектуальную ренту, теперь нам приходится двигаться по пути догоняющего развития.

На поле боя мы столкнулись сегодня именно с искусственным интеллектом. Наши противники очень хорошо освоили технологии искусственного интеллекта в управлении боевыми действиями. Впервые США применили эту технологию еще во время своей агрессии в Гренаде, а это был 1983 год, то есть прошло 40 лет. За эти годы технологии искусственного интеллекта поступили на вооружение ведущих армий мира. И то, что мы сегодня видим на Украине, по сути, это широкое использование искусственного интеллекта со стороны Пентагона, который управляет вооруженными силами Украины, как пушечным мясом, но это пушечное мясо, нужно сказать, оснащено системами связи, системами спутниковых разведывательных данных.

Все подразделения, вплоть до рот, получают в реальном режиме времени указания о том, куда выдвинуться, что сделать, куда отодвинуться, в кого стрелять, и этим объясняются многие сложности этой операции. Мы здесь сталкиваемся именно с работой искусственного интеллекта против нас, с работой, которая организована Пентагоном и разведывательными службами США и Великобритании.

Конечно, нам нужно сейчас, извлекая уроки из тех трудностей, с которыми мы сталкиваемся, форсированно развивать все эти технологии. Будущее внедрение 6G не за горами. Я не буду подробно об этом говорить, но то, что это столбовая траектория нынешней технологической революции, и формирования нового технологического уклада, не вызывает сомнений. Я замечу то, что лидером здесь, уже однозначно, становится Китай, поэтому нам нужно думать о кооперации с теми странами, с которыми это сегодня возможно.

По материалам IV Московского академического экономического форума, 16 мая 2022 г.

Макроэкономика РФ в гибридной войне

Андрей Клепач,
главный экономист ВЭБ.РФ, член Правления ВЭО России, кандидат экономических наук

Мировые тренды

Осмысливать все геополитические тектонические изменения нам придется долго, потому что масштаб последствий мы пока до конца не понимаем. Cтановится общепризнанным, что мы сталкиваемся не просто с санкциями, а с гибридной войной с коллективным западом, который производит более 50% мирового ВВП по номиналу. Что еще важнее, на той стороне и финансовое, и технологическое господство, поскольку основные расчеты идут именно в долларах, евро.

Кардинальные изменения под влиянием этих санкций происходят не только у нас, но существенно изменят всю конфигурацию мировой экономики. И до конца понять их сложно. Это также ставит вопрос о том, как мировая экономика в этих условиях будет развиваться, попадет ли она в новую рецессию.

Хотя определенные отношения у нас остаются и будут оставаться, в том числе в разных теневых и нетеневых формах обхода санкций, модель, на которую мы делали ставку с 1990-х, – максимальная интеграция именно в европейский рынок – приказала долго жить. А поворот на Восток потребует существенного времени и затрат, потому что надо выстроить хотя бы транспортную логистику, которая не позволяет сейчас перебросить на Восток ни газ, ни такие объемы нефтепродуктов, не говоря уже о том, что ещё необходимо пройти на азиатские рынки, а это непростая задача.

Оценок экономического спада РФ много. Масштаб потерь таков, что спад неизбежен. И здесь важно реально смотреть на происходящие события: не только в военных действиях, но и в экономических. Понятно, что санкции и издержки адаптации к ним – вопрос не только этого и следующего года, но как минимум 3-4 лет, а то и больше.

Одна из тем, которая тоже активно сейчас обсуждается, и она носит мировой характер, – изменение мировых цен. Понятно, что идет переконфигурация ключевых товарно-сырьевых рынков. (Микроэлектроника изменилась раньше, со времен ковида, засухи и климатических ударов по Тайваню). Огромный взлет цен произошел в 2021 году на нефть, цветные и черные металлы, пшеницу и большую часть продовольственной группы. В 2022 году цены растут и на черные, и на цветные металлы и, что важно для всего мира, на продовольствие. Если брать ту же пшеницу, по большинству оценок, рост составил почти 40%.

Дальше следуют выводы о глобальном голоде, или, точнее, о серьезном усилении процессов, вызывающих голод в развивающихся странах. В той или иной мере эта проблема там практически всегда присутствует. В этом смысле это новые возможности для нас. Вопрос наших продовольственных возможностей становится очень существенным именно с точки зрения позиций России в мире.

Нефть и газ

Так или иначе в среднесрочной перспективе для нас ключевой вопрос – насколько упадет добыча и экспорт нефти, нефтепродуктов и газа. Европа, несмотря на принятые решения, не сможет быстро отказаться от нашей нефти. Более того, нефть проще, чем нефтепродукты, переориентировать на азиатские рынки. Дальше с учетом азиатских рынков возможна стабилизация добычи, но все равно это означает существенное падение добычи – практически на десять с лишним процентов. А что еще важнее, это большое падение экспорта нефтепродуктов, что для нас не менее важно. Это означает, что нам в среднесрочной и в долгосрочной перспективе добывать столько нефти не понадобится.

Сократится не только добыча нефти, но и глубина переработки в части нефтепродуктов. В химии – другая картина, но надо поднимать, что практически вся химия основана на импортном оборудовании, поэтому значительная часть химических проектов встала на паузу, поставки прекратились, их надо выстроить, на что потребуется время, а многие виды оборудования пока заменить сложно.

В наиболее выгодной позиции находится газ, но тем не менее с учетом принятых решений в Европе нас ждет как снижение добычи, так и снижение экспорта газа, потому что быстро выстроить новую логистику поставок тому же Китаю невозможно. На это потребуется 6 – 7 лет, если не больше.

Новая модель обмена

Тема, которая кажется необычной в условиях санкций, связана с огромным оттоком капитала. Как бы нас ни «любили» на Западе и ни арестовывали наша активы, российская экономика, как в 1990-е и большую часть 2000-х годов, так и сейчас, – это экономика, которая экспортирует капитал. Причем, чем больше у нас счет текущих операций, тем, соответственно, и больше отток. По нашей оценке, он составит более $200 млрд в этом году из-за огромного падения импорта (в реальном выражении – 50%) и достаточно высоких цен. Эта проблема останется и на следующие годы. Это не означает, что деньги исчезли. Даже если мы не накапливаем золотовалютные резервы или покупаем только юани, фактически эта валюта накапливается на счетах банков, того же «Газпромбанка» и других, которые не попали полностью под санкции, и наших компаний. Плюс они имеют возможность не возвращать 20% выручки.

Соответственно сохраняются риски того, что эти деньги арестуют точно так же в случае дальнейшего ухудшения ситуации, как и золотовалютные резервы. Все, что нам необходимо – это выстроить другую модель внешнеэкономических отношений, когда мы форсируем импорт, потому что без него провести технологическую модернизацию невозможно. С другой стороны, это вопрос и покупки инвестиций за рубежом, но не яхт и особняков в Лондоне, Париже и Берлине, а активов, не обязательно в европейских странах, но и в Латинской Америке, в Африке, в Азии, которые являются для нас критическими именно с точки зрения импорта и технологий.

Один из наиболее важных вызовов – это перестройка всей модели не просто внешнеэкономических связей, а модели нашего обмена с миром и нашего взаимодействия как с западноевропейским контуром, так и с восточным. По сути дела, накапливать валютные активы в государственной и частной форме так, как мы это делали раньше, стало бессмысленно, и это является тормозом для нашего роста.

Проблема валютной системы

Валютная система устояла, Центральный банк принял необходимые меры. Самой действенной мерой стало не повышение процентной ставки, а ограничения и запреты на покупку населением валюты, а также ограничения по другим операциям. Повышение процентной ставки практически остановило кредитование экономики, и только после принятия решений о субсидиях по процентным ставкам системообразующим предприятиям оно начало хоть как-то работать. Очень важна дальнейшая перспектива. Шараханье доллара в два раза, от 120 до 60 с лишним, – это не то, что экономике нужно. Бизнесу необходим относительно стабильный и предсказуемый курс.

На этот счет есть разные версии. Но наш взгляд, 70 с лишним – 80 рублей за доллар означает отказ от долларовой формы политики таргетирования инфляции, которой мы придерживались в последние годы. Эта политика должна быть многофакторной, когда учитывается и вопрос стабильности курса, и того, как это отражается на экономическом развитии и на той же занятости. Соединенные Штаты, на которые мы всегда смотрим как на пример, инфляцию рассматривают не как простую величину, но и с точки зрения того, как она влияет на производство, на занятость. Это то, что Центральный банк традиционно упускает.

Люди должны быть максимально защищены

Очень многое зависит от возможной эскалации санкций, или, скорее, от того, как мы будем наращивать меры поддержки экономики. Правительство оперативно приняло на конец апреля – начало мая целый ряд мер, которые, казалось, стабилизировали валютный рынок. Заявлен пакет социальной поддержки, осуществлен перенос платежей во внебюджетные фонды, что дает оборотные средства предприятиям и позволяет как-то сгладить негативный эффект высоких процентных ставок, есть определенные целевые меры.

По нашей оценке, отсрочка взносов дает в 2022 году где-то 0,6% ВВП. Остался вопрос, который не решен. Если эти 1,6 триллиона, который мы переносим на 2023 год, в 2023 году придется вернуть, то тогда предприятия то, что выиграли, почти полностью потеряют. Поэтому предложения Минэкономразвития о том, чтобы как минимум половину этих средств простить, если предприятия сохраняют занятость, сохраняют заработную плату, я считаю очень правильными. И надеюсь, правительство их примет, и мы получим дополнительный импульс для развития.

Полностью поддерживаю значимость технологического, научного развития в среднесрочной и долгосрочной перспективе, потому что без вложений в человека, в человеческий капитал мы не выиграем ни в целом экономическую гонку, ни тем более в условиях гибридной войны. Но есть болевая точка. Это доходы населения. Как известно, до начала нынешних событий у нас реальный уровень дохода населения был примерно почти на девять процентов ниже, чем в 2013 году, то есть на самом деле трудно себе представить другое общество, которое способно было бы терпеть и нести жертвы ради Крыма, ради поддержки по сути дела своей страны.

Надо сейчас понимать, что население находится под большим ударом. У нас и без того была заложена минимальная индексация бюджетникам, включая и военнослужащих, при инфляции, по нашей оценке, около 18% (есть оценки и двадцать с лишним). Это повлечет за собой серьезное падение реальных доходов населения – более 9%, если ограничиться только тем пакетом, который приняло правительство.

По нашей оценке, меры, уже одобренные или запущенные правительством, уменьшают спад ВВП где-то на 1,6 процентных пункта, а падение реальных доходов – на 1,9%. Но это в первую очередь поддержка семей с детьми, повышение прожиточного минимума, МРОТ, индексация пенсий. Это мало что дает для основной части работающих, то есть для учителей, врачей, ученых, для тех же военнослужащих.

Президент дал поручения правительству подготовить меры по индексации. Но скорее всего, они будут перенесены на осень. Это означает серьезное падение реальных доходов населения. Если не предпринимать дополнительных мер, мы в будущем году откатимся к 2008 – 2009 гг. по доходам населения. И неизвестно, когда это будет возможно компенсировать.

Мы с коллегами предлагаем заложить более существенную траекторию повышения пенсий, поскольку соотношение пенсии и зарплаты, и вообще прожиточный минимум пенсионеров по принятым и согласованным решениям не компенсирует полностью инфляцию. А что делать в 2023-2024 гг. – вообще пока не ясно. Если эти меры принять, то фактически мы можем к 2024 году полностью или даже с выигрышем компенсировать тот провал, который мы получаем в этом году. И это, еще раз, не вопрос расчетов, можно закладывать большие темпы, меньшие, бюджетные ресурсы для этого есть. Но это вопрос опять же не только экономики, а социальной консолидации и мобилизации общества. Люди должны быть максимально защищены.

Я надеюсь, как это было и в ковидный кризис 2020 года, дополнительные решения будут приниматься правительством. Здесь важен масштаб и важно время. Так или иначе люди за все платят, и потери должны быть компенсированы.

Денежно-кредитная политика

ЦБ начал снижать процентную ставку, но все равно это для значительной части предприятий со сложным жизненным циклом неподъемный уровень расходов. Альтернатива, по которой сейчас правительство пошло, это субсидирование процентных ставок. Но мы тем самым кормим не столько предприятия, сколько банковский сектор. И здесь все-таки надо идти на более активное снижение процентной ставки. Половина мира живет с отрицательными реальными процентными ставками, и экономически развивается не хуже, а даже лучше, чем мы.

Это вопрос максимального использования ресурсов институтов развития, а они требуют докапитализации – и Фонд развития промышленности, и ВЭБ.РФ, и Промсвязьбанк. Тем более, что они в этих условиях отсечены от валютных ресурсов и, по сути дела, могут работать только на нашем рынке с крайне дорогим ресурсом.

В этом случае мы, даже испытывая падение кредитов населения в текущем году (я не думаю, что принятые ориентиры увеличить ипотеку на три с лишним триллиона реалистичны), важно восстановить и дать серьезный позитивный рост кредитам в экономике. Это все возможно с учетом тех сбережений, которые есть у населения и предприятий, и если мы создадим механизм конвертации валютных активов, которые мы получаем от экспорта, в рубли, не только для «Газпрома» и «Роснефти», но и всех других покупателей.

Инвестиции

Понятно, что в этих условиях многие проекты бизнес ставит на паузу, поэтому нагрузка на бюджетные инвестиции резко возрастает так же, как и на инвестиции естественных монополий – РЖД, Газпрома, Роснефти и других. Пока не решен до конца вопрос о том, какие объемы Фонда национального благосостояния пойдут в экономику. Фигурирует цифра 1,2 трлн. Но если эти решения, как часто у нас бывает, будут приняты только под конец года, это означает, что в лучшем случае работать эти деньги будут только на следующий год.

Так или иначе, возможность поддержания экономического роста и перехода к более динамичному развитию в 2023-2024 гг. у нас есть. В первом квартале профицит бюджета составил 2 с лишним трлн, есть и дополнительные доходы, дающие возможность для маневра и в текущем году, и в долгосрочной перспективе, даже при минимальном увеличении государственного долга.

Мы сможем выдержать даже вариант еще более жесткого ограничения импорта газа, нефтепродуктов и прочего.

Запрос на экономику нового типа, связанную не только с поворотом на Восток, а именно с технологиями, знаниями, еще больше возрастает.

Наша экономика продемонстрировала свою устойчивость, но чтобы выдержать в этой войне и решить те стратегические задачи, которые определены в указе Президента по созданию нового качества уровня жизни людей, образования, здравоохранения, потребуется новая экономическая политика. И в этой аудитории коллеги говорили о НЭП 2.0, но тогда имелось в виду мирное время, а сейчас это получается сочетание и НЭП, и ГОЭЛРО, и даже индустриализации, но без тех варварских методов, которые тогда применялись.

ВЭО России выбирает «Экономиста года»

Вольное экономическое общество России объявило о приеме документов на соискание Общероссийской высшей общественной экономической премии «Экономист года – 2022».

Пакет документов на соискание Премии «Экономист года – 2022» можно направить до 10 октября 2022 года. Церемония награждения запланирована на 11 ноября в рамках Всероссийского экономического собрания, посвященном профессиональному празднику «День экономиста».

Общероссийская высшая общественная экономическая премия «Экономист года» учреждена Общероссийской общественной организацией «Вольное экономическое общество России» и является ежегодной. Премия «Экономист года» – главная награда для российского экономического сообщества, которая приурочена к профессиональному празднику «День экономиста», учреждённому Правительством России в дату основания Вольного экономического общества России.

Премия присуждается в следующих номинациях: «За практический вклад в развитие экономики Российской Федерации»; «За вклад в экономическое образование и просвещение»; «За вклад в развитие экономической науки».

Высшее право России: быть сильной

14 апреля, в день 160-летия Петра Аркадьевича Столыпина, в Российском историческом обществе состоялся круглый стол «Преобразования в России: от Петра Великого до Петра Столыпина». Он был организован Российским историческим обществом и ВЭО России в рамках Московского академического экономического форума, и на нем подробно обсуждались социально-экономические результаты и проблемы эпохи столыпинских реформ.

Фундаментальное переустройство общества

Сергей Нарышкин,

председатель Российского исторического общества, председатель совета фонда «История Отечества»

– Половинчатость великих реформ Александра II повлекла за собой лишь нарастание социальных противоречий в деревне. Не случайно осью политики Столыпина стала именно аграрная реформа. Речь шла далеко не только о решении земельного вопроса, но и по сути о фундаментальном переустройстве общества,
о формировании впервые в российской истории полноценного среднего класса. Ставя перед собой такую амбициозную задачу, Петр Столыпин не мог не осознавать того, что предлагаемые им меры будут иметь отложенный эффект. Он говорил о двух десятилетиях, которые позволят преобразить Россию, притом что даже промежуточные результаты, достигнутые в его время, вдохновляли. Всего за пять лет население страны выросло на 13 миллионов человек, потребление пшеницы на душу населения выросло в 1,5 раза. Наша страна уверенно лидировала по темпам экономического роста. Французский экономист Эдмон Тери, прибывший в Петербург специально, чтобы изучить опыт столыпинского правительства, не исключал, что, следуя тем же курсом, Россия через полвека добьется полного доминирования в Европе.

Огромный след оставила после себя и столыпинская переселенческая политика. Благодаря продуманным мерам поддержки со стороны правительства в Сибирь и на Дальний Восток добровольно переехали более 3 миллионов человек. Впервые началось системное освоение этих важнейших, опорных для России территорий. Справедливым будет признать,что знаменитые сибирские дивизии, геройски отстоявшие в Москву в декабре 1941 года, комплектовались детьми и внуками столыпинских переселенцев.

В Москве у Дома правительства стоит памятник Столыпину. Он был установлен 10 лет назад по предложению Владимира Владимировича Путина. На монументе выбиты слова Петра Аркадьевича: «В деле защиты России мы все должны соединить, согласовать свои усилия, свои обязанности и свои права для поддержания одного исторического высшего права России: быть сильной». Россия этим правом достойно пользуется. Сегодня Россия — сильное, самостоятельное, суверенное государство, а будет еще сильнее.

Возвращаться в Сибирь

Андрей Клепач,

член Правления ВЭО России, главный экономист ВЭБ.РФ

– Огромный раскол России и Запада заставит нас переосмыслить нашу собственную идентичность и, может быть, выработать новые принципы реформ, которые позволят обеспечить единство общества и экономический рывок. Главное, чтобы этот рывок опирался на доверие, единение элиты и народа, справедливость и в этом смысле получал бы всеобщую поддержку. И нам нужно, как при Петре Аркадьевиче, возвращаться в Сибирь, с тем чтобы Россия опять прирастала Сибирью и с точки зрения населения, и с точки зрения освоения этих территорий. Без этого поворот на Восток и наше встраивание в динамично развивающуюся азиатскую экономику не получится. Учитывая, что в мире происходит сдвиг экономических, а отчасти и геополитических центров на Восток, нам в России нужен свой сдвиг на Восток и новый подъем Сибири.

Системный подход

Валерий Крюков,

директор Института экономики и организации промышленного производства Сибирского отделения РАН, академик РАН

– Земельная реформа Столыпина — это не только и не столько средний класс (хотя, конечно, наделение землей безземельного крестьянства имело колоссальное значение), но и освоение и укрепление экономики восточных регионов страны в целом. Анализ, подготовленный к проекту сооружения Транссибирской железнодорожной магистрали, который поддерживал и поощрял Петр Аркадьевич Столыпин, исходил из того, что развивать дороги и формировать транспортную инфраструктуру необходимо там, где Россия имеет свои исторические и геополитические (естественные, как писали) интересы, а грузопотоки в очень скором времени после этого заявят о себе. К сожалению, сейчас, когда рассматриваются проекты дорожного строительства, часто сначала считают грузопотоки, то есть подходят к этому как сугубо к коммерческому, а не пространственному проекту. Смелость и системный подход, которые были свойственны Петру Аркадьевичу, мне и моим коллегам представляются чрезвычайно важными и нужными.

Устойчивые последствия реформ

Константин Могилевский,

председатель Правления Российского исторического общества, исполнительный директор фонда «История Отечества»

– Мне кажется, опыт Столыпинских реформ говорит о том, что не только реформы сами по себе, но и государственная политика в целом имеет успешные и устойчивые последствия тогда, когда проводится в интересах большинства населения, простых людей. Этот критерий определяет, на мой взгляд, и меру успешности преобразований при Столыпине, который возглавил Министерство внутренних дел, а вскоре и правительство на волне так называемой первой русской революции, когда по всей стране происходили крестьянские восстания, жгли помещичьи усадьбы. В это время возникло явление, которое получило название: «испуганный помещик». То есть слой поместных землевладельцев испугался и обратился к государству за защитой, а это создало условия для проведения Столыпинских реформ в интересах большинства населения. Для этого, конечно, требовалось, чтобы помещики поступились и некоторыми экономическими прерогативами, и, в первую очередь, местной властью. Успехи Столыпинских реформ первых лет связаны с тем, что они особо не мешали. А после того, как революцию удалось притушить благодаря тому, что люди увидели возможности для нормального эволюционного развития, испуганный помещик осмелел, и эта корпорация — примерно 30 тысяч человек — сделала все для того, чтобы вернуть себе то прежнее влияние, и в чем-то преуспела. Надо понимать, что Столыпин при всем его влиянии был председателем правительства его величества Николая II, который слушал этих людей, и влияние Столыпина начиная с 1909 года заметно стало падать и к моменту его гибели упало практически до нуля. Это очень важный урок в том смысле, что только единство страны может обеспечить устойчивые последствия реформ и государственной политики. И с единством руководство страны в лице царя в первую очередь тогда не справилось.

Человеческий капитал в войне цивилизаций

Александр Аузан,
декан экономического факультета Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова, д.э.н., профессор

Межцивилизационная схватка

Гибридная экономическая война, о которой все сегодня говорят, это война цивилизационная, это межцивилизационная схватка. И она поддается описанию, измерению, исследованию. Я хочу напомнить, что 25 лет тому назад Сэмюэл Хантингтон, формулируя теорию цивилизации, высказал предположение, что геополитическая и геоэкономическая конкуренция в разные периоды имеет разные форматы. В XVIII веке она шла путем столкновения наций и государств в строительстве империй, в XX веке это была схватка социально-экономических систем, а с 1990-х годов она приняла более отчетливый вид конкуренции цивилизаций, то есть самых больших групп населения, которые отличаются ценностями и поведенческими установками. И семь волн исследования World Values Survey (всемирный обзор ценностей – прим. редакции), проведенных по методике Рональда Инглхарта, показывают, как движется эта схватка.

За последние 50 лет радикально продвинулась вперед конфуцианская цивилизация, имея успех, в частности, благодаря тому, что строила институты с учетом своих особенных культурных и исторических ценностей.

Менее удачной была попытка исламской цивилизации конкурировать с доминированием Запада. Она выразилась, наверное, ярче всего в 1970-е годы, когда применялся нефтяной рычаг, и полем битвы между исламским миром и западным миром стал Израиль, подобно тому, как сейчас Украина стала полем столкновения Западно-христианской и Восточно-христианской цивилизаций, согласно терминологии Хантингтона.

Приоритеты и преимущества

Если это острая форма конкуренции цивилизаций то возникает вопрос, а в чем наше конкурентное преимущество?

Я сошлюсь на исследование, которое дало фактически прогноз нынешнего состояния. В 2015 году председатель правительства попросил нас разработать новые подходы к стратегии долгосрочного развития России, и мы с коллегами по факультету и Институту национальных проектов провели уникальный опрос членов экспертного совета при правительстве. 124 эксперта правительства ответили на наши анкеты, и некоторые прогнозы оказались пронзительно точные.

Мы задавали вопрос: каков должен быть приоритет увеличения бюджетных расходов на поддержку и развитие? По мнению экспертов правительства, во-первых это образование и здравоохранение, во-вторых – инфраструктура, и в-третьих – оборонно-промышленный комплекс. Мы задали еще один вопрос: а какой приоритет будет реально поставлен? Оказалось, что это будет оборонно-промышленный комплекс, крайне недостаточно будет финансирование образования и здравоохранения, и чуть больше – финансирование инфраструктуры.

Кроме минеральных ресурсов, у России есть три ресурса мирового значения.

Это территория.

Мы – самая протяженная страна мира. Но пространство – это актив, если у вас есть инфраструктура, в противном случае это пассив. Как Бердяев сказал, Россия – это страна ушибленной шири.

Это человеческий капитал, который у нас в конкурентоспособном состоянии имеем, несмотря на недофинансирование, неудачные реформы и так далее. Выплескиваясь в мир, он показывает свою конкурентоспособность уже много десятилетий.

И как наследники двух империй – Советского Союза и Российской империи – мы обладаем военно-научными школами и военно-техническим потенциалом. Этот ресурс в последние десятилетия, несомненно, разворачивался.

Траектория развития пошла по пути использования потенциала оборонно-промышленного комплекса. В итоге мы оказались страной с фронтирными разработками в военно-технической сфере, но с экономикой, которая составляет около 2% мирового валового продукта.

Главный ресурс

Я думаю, что нашим главным стратегическим ресурсом межцивилизационной конкуренции является человеческий капитал. И соглашаюсь с тем, что сейчас во многом исход даже краткосрочно будет решаться в битве за человеческий капитал, будет зависеть от того, удастся нам удержать, я больше скажу, вернуть, ту часть человеческого капитала, который мы в эти месяцы потеряли, или не удастся. Это вопрос нашей долгосрочной перспективы.

По качеству человеческого капитала мы на первых местах в мире. За одним исключением – образования в области искусств. И это плохо. Искусственный интеллект нам не только партнер, он нам – конкурент. Естественный интеллект может быть конкурентоспособен, если он опирается на правополушарное мышление. А эти вещи воспитываются особыми инструментами. Китай исторически показал, как это делается со времен Конфуция, вводя экзамен для чиновников на знание стихосложения, каллиграфии и т.д. Есть хорошие математические исследования от профессора Кумпи из Гонконга. Он показал, что успешность соответствующих регионов Китая сейчас во многом определяется тем, как рано, на сколько рано там были введены такого рода испытания для чиновников.

Так вот, мы на первых местах в мире по качеству человеческого капитала и далеко не на первых по валовому продукту на душу населения. Надо попытаться, чтобы эти ножницы не привели к истечению человеческого капитала в условиях адаптации экономики, которая, конечно, вынуждена будет сокращаться.

Вот довольно необычное исследование, которое мы коллегами по факультету, Институту национальных проектов провели в 2012 году. На основании статистики по трудовой иммиграции (Германия, США и Израиль – три основных рынка, куда уезжают наши соотечественники) были сделаны выводы о конкурентоспособности отечественного человеческого капитала. Мы получили весьма интересные результаты. В области IT, математики, физики, химии мы видим абсолютную конкурентоспособность наших соотечественников, уехавших туда, по сравнению как с инкумбентами (теми, кто там родился), так и с другими мигрантами. Относительная конкурентоспособность – в области искусства, спорта, медиа и наук о живой природе. Но заметьте, что исследования (причем, не наши, а зарубежные) больших специалистов в области культурных факторов экономической динамики, таких, как Лион, Хофстеде, показывают, что это не случайные преимущества, что культурные коды действительно влияют на успешность тех или иных направлений в специализации. Например, наличие сильных математических школ именно во Франции, Германии и России, а не в англо-саксонских странах – это не случайная вещь, как показывали исследования уже по статистическим рядам культурных характеристик.

Зацепиться за фронтир

Поэтому я бы говорил о том, что наша задача сейчас, когда экономика адаптируется путем упрощения, – зацепиться за горизонт, за фронтир. Ведь действительно за два последних ковидных года Россия оказалась на фронтире не только военно-технических разработок. А цифровые платформы и цифровые экосистемы? Россия – одна из трех стран мира, которая создала цифровые экосистемы наряду с Китаем и Соединенными Штатами. Европа, которая вводит сейчас регулирование цифровых систем, не родила ни одной цифровой экосистемы. Плюс сильный мобильный банкинг Тинькофф и Сбера, плюс, самый большой каршеринг среди мегаполисов в Москве и т.д. Мы выскочили на мировой фронтир, и важно было бы это не потерять. Нынешнее упрощение экономике необходимо в условиях адаптации, но нужно сделать попытку зацепиться за горизонт.

На чем стоит эта конкурентоспособность?

Да, у нас аппаратная база хуже и будет еще хуже, но у нас есть качественные кадры в сфере IT, которые мы сейчас боимся потерять. А за программистами стоят качественные алгоритмы сильной научно-математической школы. Вот это компенсирующие факторы тех трудностей, которые мы переживаем. Поэтому нам очень важно было бы сохранить ядро, на котором стоят, хотя имеющие большие трудности самосохранения, цифровые экосистемы. Мы понимаем, что и Сбер, и “Яндекс” получили тяжелые удары. Но возможно, поднимется Mail.ru, VK. Это все надо попытаться поддержать, и тут надо решить, как мы это будем делать. По существу, это система, напоминающая монополии, с большой ролью доминирования в организации рынка. То ли мы будем наращивать госконтроль, то ли саморегулирование, то ли стимулировать конкуренцию. Я думаю, сейчас это обсуждается. Мы направляем сегодня наши предложения по линиям экспертного совета правительства. Вариант саморегулирования пока – нормальный инструмент для удержания этих систем.

Это ведь принципиально новые институты. Исследования, которые мои коллеги по экономическому факультету провели в 2020 ковидном году сначала по европейской статистике, а потом, вместе с российской венчурной компанией, по России, показали, что цифровые системы, шеринговые платформы обладают эффектом замещения. Они теснят традиционные государственные институты в сопровождении бизнес-транзакций. Они чрезвычайно быстро растут и очень эффективны. Там принципиально выше уровень доверия, так называемого шерингового доверия. Эти новые институты многое будут решать в глобальной конкуренции.

Пиратство или созидание?

Последнее направление, о котором я хотел бы сказать, – другие креативные индустрии, не только то, что связано с IT, с цифровыми системами. Сейчас, по расчетам Высшей школы экономики, креативные индустрии имеют два корня: с одной стороны – изобретательство, фиксируемое Всемирной организацией интеллектуальной собственности, а с другой стороны, – культурная индустрия, дающая творческие продукты. Из творческого результата можно сделать товарный знак, торговую марку, исключительные авторские или смежные права, и ввести в экономический оборот. Сейчас это лишь примерно 2,8% валового продукта в России. Развитые страны имеют до 6,8%, и этот рост продолжается.

Я бы привел как пример крупных успехов в этой области компьютерные видеоигры, которые вынуждены были уйти за своим рынком из России, потому что они настолько глобально конкурентоспособны, что основной их рынок оказался за пределами нашей страны. Их сейчас отрывает от страны именно то, что это успешно растущие области в глобальном масштабе.

Я бы хотел вернуться к принципиальному вопросу о том, как нам заниматься не только выживанием, но и развитием. Ведь что мы делали с инновациями в течение последних 1,5 десятилетий? (Я тоже за это отвечаю, как независимый член Совета директоров разных институтов развития). Мы скопировали институты Силиконовой долины и аналогичных центров. Но там есть одна серьезная предпосылка – колоссальный избыток перенакопленного частного капитала, который готов рискованно вкладываться, надолго задерживаться и т.д. А мы поместили эту линейку институтов в страну, где нет перенакопленного частного капитала, готового к риску, и попробовали заменить небольшим количеством государственного капитала, который к риску, разумеется, не готов, потому что прокуратура начеку, которой каждый погибший венчур нужно объяснить и обложить документами. И мы оказались не то, что совсем безрезультатны на этом пути, но в основном возникли лишь демо-версии продуктов.

А перенакопленный человеческий капитал в стране наша экономика с примитивной отраслевой структурой не переваривает и выталкивает за рубеж. Это и есть предпосылки, на которых хотелось бы строить другую попытку инновационного развития.

И здесь возникает вопрос, что мы будем делать с правами интеллектуальной собственности? Один из вариантов я осмелился назвать креативным пиратством. Да, мы знаем опыт 90-х годов, когда наши программисты, используя нелицензионные программы, улучшали их. Но при этом все уходило из сферы интеллектуальной защиты и нормального оборота. В этом случае у нас ничего не получится с креативными индустриями, потому что там все стоит на том, что творческий результат регистрируется и получает возможность обращаться на рынке, в том числе, мировом, через глобальные цифровые платформы, выход на которые свободен во многом.

Вот эта развилка, на которой предстоит принять решение. Честно говоря, я боюсь, что ситуация будет нас склонять к креативному пиратству. Но стратегический выбор здесь должен быть другой.

Ученые оценили последствия технологических санкций

Среди основных проблем, с которыми столкнулся российский бизнес в результате введенных технологических санкций, – невозможность купить иностранное оборудование и ПО, блокировка личных кабинетов пользователей ПО, значительное подорожание иностранного оборудования и ПО, удлинение сроков поставок, необходимость использовать или адаптировать менее качественные аналоги, перепроектировать производимую технику исходя из доступности. Об этом говорится в  «Мониторинге технологического развития России и мира», подготовленном экспертами ЦМАКП на основе информации из открытых источников и интервью с руководителями высокотехнологичных компаний, которые адаптируются к санкционным ограничениям.

Эксперты ЦМАКП отмечают, что большинство технологических ограничений удаётся обходить благодаря альтернативным поставщикам и перестройке логистических цепочек. Тем не менее это зачастую приводит к удорожанию покупаемой продукции и снижению её качества.

Ученые также предложили меры адаптации к технологическим санкциям. Так, в микроэлектронике российские работники высокотехнологичных отраслей столкнулись с прекращением поставок оборудования и комплектующих и технической поддержки уже установленного импортного оборудования, блокировкой личных кабинетов российских инженеров.

Среди мер адаптации в сфере микроэлектроники эксперты ЦМАКП предлагают поддержку российскими инженерами уже установленного импортного оборудования своими силами, в частности – обход блокировок при помощи VPN, удлинение сроков реализации проектов и поиск новых иностранных поставщиков

ЦМАКП: как санкции отразятся на российском здравоохранении

Согласно опросу экспертов ЦМАКП, работники отечественного здравоохранения столкнулись с дефицитом или ростом цен на отдельные импортные лекарства и расходные материалы. Ситуация усугубляется тем, что дефицит одного медикамента может снижать эффективность комплексной терапии, в которую входит ряд других препаратов.

«Так, аллергология очень зависит от технологий: тесты, растворы аллергенов – много чего уже нет и не предвидится завоз. По большей части аналогов нет. В аллергологии так точно», – рассказал один из российских врачей-аллергологов для аналитического материала ЦМАКП.

Среди возможных путей адаптации к санкция эксперты ЦМАКП предлагают параллельный импорт. Тем не менее такой вариант, по мнению экономистов, несет риск импорта поддельных препаратов под видом сертифицированных медикаментов. Импорт дженериков может решить проблему, однако из-за недостаточно точного копирования оригинальных препаратов возможны побочные эффекты.

Та же ситуация с производством российских аналогов: сложно создать точную копию лекарства, соответственно, могут возникать негативные побочные эффекты, нарушающие применение всего комплекса применяемых препаратов, отмечают экономисты.

Ученые предложили новый взгляд на человеческий капитал

Человеческий капитал – это знания, навыки и здоровье, в которые люди вкладывают средства. Такое определение дает Всемирный банк. Привычное понятие человеческого капитала в современных условиях требует дополнения, полагают в Высшей школе экономики. Новую, расширенную версию этого понятия предложили исследователи Института образования НИУ ВШЭ Павел Сорокин и Татьяна Попова.

По мнению экспертов, в него стоит включить просоциальную компоненту — умение создавать новые общности. Это связано с тем, что в современном мире социальную устойчивость обеспечивают не столько институты, сколько люди. Способность к солидарности и альтруизм становятся важнейшими качествами — и неотъемлемой частью человеческого капитала.

Как отмечают исследователи, сегодня наблюдаются проблемы с солидарностью. Так, например, индекс межличностного доверия во Франции, Германии и Великобритании равен 5,0, 5,5 и 6,1 соответственно по 10-балльной шкале.

1...464748...181Страница 47 из 181
© Журнал "Вольная экономика", Общероссийская общественная организация "Вольное экономическое общество России"