Пятница, 20 сентября, 2024
ВЭО России

Новый печатный номер журнала «Вольная экономика»

Итоги V Московского академического экономического форума и Общероссийского собрания по реформе экономического образования, самые крупные инфраструктурные проекты России, тенденции развития экономики совместного потребления и креативных индустрий — в новом номере журнала.

7-8 июня состоялись центральные мероприятия пятого международного Московского академического экономического форума (МАЭФ-2023), организованного Вольным экономическим обществом России, Российской академией наук и Международным Союзом экономистов. О мировых трендах экономического развития, роли и месте России в новой реальности, редакция рассказала в материале, посвященном итогам МАЭФ-2023.

Президент РФ поручил правительству и ЦБ подготовить предложения по стимулированию инвестиций в значимые инфраструктурные проекты. На картах федеральных округов «Вольная экономика» собрала некоторые важные стройки России.

Каких изменений требует система отечественного экономического образования с учетом вызовов и задач, стоящих перед Россией в новой геополитэкономической реальности, «Вольная экономика» рассказала в материале, посвященном итогам Общероссийского собрания по реформе экономического образования.

Для достижения целей опережающего технологического развития Правительством России была утверждена его концепция до 2030 года. Главный ориентир документа — технологический суверенитет на основе отечественных исследований и разработок. Куда приведет Россию концепция технологического развития, анализировала редакция «Вольной экономики».

Экономисты и социологи с начала века изучают взаимовлияние экономического развития и культуры и пришли к любопытным выводам. «Вольная экономика» собрала 7 самых интересных тезисов о влиянии культуры на экономику.

Что такое ментальные объекты, как измерять креативную экономику и какой вклад она вносит в ВВП России, какие креативные профессии сегодня самые распространенные в стране и почему креативный класс — основная движущая сила экономики в новом индустриальном обществе — в статье «Творцы экономики».

Почему шеринг-экономика набирает обороты во всем мире, в чем ее плюсы и минусы, спрос на какие шеринг-сервисы растет у россиян — в материале «Share велел делиться». В новом номере «Вольной экономики» также вышли аналитические материалы, посвященные перспективам российско-турецкого сотрудничества и денежно-кредитной политике страны в новой геополитэкономической реальности. 

Материалы будут размещены на сайте, но постепенно и разрозненно, а также в формате .pdf спустя месяц. Если вы цените хорошую полиграфию, подписывайтесь на журнал или заказывайте его в Вольном экономическом обществе России.

Главный онколог России о высоких технологиях в лечении рака

Андрей Каприн,
генеральный директор Национального медицинского исследовательского центра радиологии Минздрава, директор Московского научно-исследовательского онкологического института имени П.А. Герцена, главный онколог Минздрава, академик РАН 

Рак наступает по всему миру. Когда мы и Президент говорим об увеличении продолжительности жизни до 78 лет и больше, то, избавляясь от других причин смерти, мы должны понимать, как нам укрепить онкологическую службу. Потому что, к сожалению, приток пациентов будет большой, и нам потребуются совершенно другие мощности для того, чтобы встретить этого грозного соперника. Так получается, что чем дольше живут люди, тем больше у них есть шанс дожить до своего рака. После 65 лет вероятность заболеть этим грозным заболеванием повышается на 10% каждое десятилетие. Тут нет никакой защиты. Этим заболеванием болеют многие. Поэтому нам нужно готовить маневр, чтобы защититься. Причем если раньше мы говорили больше о пожилых людях, то сейчас это люди трудоспособного возраста: юноши и мужчины 16–60 лет, девушки и женщины 15–55 лет. 

Еще до пандемии, выступая перед Федеральным Собранием, в 2018 году Президент России затронул тему борьбы с онкологическими заболеваниями. Мы получили и финансовую поддержку, и перевооружение регионов. Нам поставили достаточно жесткие индикаторы выполнения программы: 185 случаев смерти от новообразований на 100 тысяч населения, причем мы считаем по грубому показателю, за рубежом — по стандартизированному.

В России в 2022 году выявлено почти 625 тысяч случаев. У нас было большое снижение в 2020 году по понятным причинам, потому что чем выше доля обследованных, тем выявляемость выше. Например, мы не можем утверждать, что в некоторых странах Европы 600 человек на 100 000, а у нас — 428. Извините за вульгаризм, у нас 200 необследованных на 100 000 человек где-то гуляют, которые, конечно, придут с продвинутыми стадиями. А продвинутая стадия — это комбинированное, комплексное лечение. В ковидный год мы необследованных потеряли, и сейчас понимаем, что через 2–3 года, как раз где-то к 2024 году, получим увеличение показателей по продвинутым стадиям.

Онкологическая служба России сама по себе затратная, разбросанная, у нас очень сложная география. Мы понимаем, что есть Красноярский край, а есть небольшие регионы Центрального Федерального округа с совершенно другой доставкой препаратов. В связи с этим было придумано движение по центрам онкологической амбулаторной помощи, потому что до этого у нас были очень плохие первичные онкологические кабинеты, где ничего нельзя было сделать. Они тоже нуждаются в определенном укреплении, поскольку мы рассчитываем, что у нас будет приличная замена наших технологий койкозамещающей технологией, которая, конечно, дешевле.

К перспективным направлениям развития онкологии нужно отнести ядерную медицину, которая была у нас немножечко в загоне, а также телемедицинские технологии. Мы не ожидали, что они так выстрелят во время ковида. Если до ковида мы начинали где-то с 400 консультаций с нашими региональными диспансерами, то сейчас их уже 16 000 в год. Должна быть создана отдельная служба с отдельным финансированием, потому что нагрузка на врачей, конечно, колоссальная. Если мы хотим, чтобы в регионах нормально лечили с помощью поддерживающих консилиумов, то это будет затратно.

Нельзя не сказать о раннем выявлении. Раннее выявление — это совершенно революционные технологии и методы, которые тоже не понятно, как создавать. У нас, как и во всех странах есть дефицит первичного звена, но зато там есть и технологии, которых мы ждем от специалистов. Например, информационная поддержка для того, чтобы с учетом нашей ментальности в самых отдаленных регионах с помощью регионо-специфического подхода люди шли на диспансеризацию, в которой есть скрининг, ранее обследование. Сейчас очень сложно наших будущих пациентов, пока еще обследующихся, пустить по этому пути. Мы ищем разные подходы. И здесь, например, интересна работа, которую мы ведем с Оксаной Михайловной Драпкиной: делаем маммографию методом который может быть экономически выгоден, выявления, есть ли кальцинаты в крупных сосудах или нет, потому что при маммографии в поле зрения попадает грудная клетка с дугой аорты и сердечными сосудами. Правда, пока такие разработки, к сожалению, не очень финансируются.

При этом в мире все больше и больше говорят о персонифицированной медицине. Персонифицированная медицина — это важно, нужно, но дорого. Слава Богу, в последние два года нам разрешили проводить назначение многих препаратов вне инструкции, когда мы видим индивидуальную чувствительность организма, когда он прошел все циклы сложного лечения, а опухоль не реагирует. Это связано с геномными исследованиями, а они непростые, представляют собой отдельное направление, и индивидуализация таких пациентов, при том, что мы двигаемся по этому пути, — очень затратная для страны история. В то же время персонифицированная стратегия будет независимым прогностическим фактором лучших исходов. Конечно же, мы сами хотели бы, наверное, чтобы к нашему заболеванию относились индивидуально, несмотря на наличие клинических рекомендаций. Клинические рекомендации — это хорошо, но есть группа пациентов с редкими, множественными опухолями, которые требуют другого подхода. Опять же, нужно создавать такие службы. А результат метаанализа на 32 000 пациентов — почти 200 — ему можно верить.

Сейчас создаются разные системы генетического подхода. Но если мы будем пользоваться иностранными реактивами и иностранными приборами, для нас это будет очень дорого. Мы попытались в нашем центре создать систему, когда генетическая информация превращается в знание, имеющее практическую ценность. Но это надо как-то тиражировать в регионы, потому что качество лечения в регионах должно соответствовать среднему уровню. NGS-панели (самые полные генетические анализы. — ред.) также вносят свой вклад и в совершенствование персонализированного лечения. Это тоже очень затратная тема, потому что реактивы в нашей стране, к сожалению, пока не выпускаются, да и приборы типа секвенатора  Illumina мы тоже пока не делаем. Все это требует, конечно, больших экономических затрат.

На ежегодной конференции Американской ассоциации клинических онкологов (АSCО) обсуждаются новые протоколы, которые собираются по всему миру. И это удивительные протоколы, говорящие о том, что комбинированное и комплексное лечение препаратами является по некоторым локализациям стопроцентной бесхирургической альтернативой фактически с полной редукцией опухоли. Важная тема? Очень. Надо разрабатывать? Да, очень надо. Для этого нужны сильные фундаментальные исследования, а это тоже — очень затратная тема. Сейчас мы с академиком Гинзбургом работаем над созданием, например, внутрипузырной вакцины на основе БЦЖ-вакцины. Вы знаете, БЦЖ — это противотуберкулезная вакцина, которая адаптирована для мочевого пузыря, а вероятность прогрессирования рака мочевого пузыря с такой вакциной падает на 27%, что очень прилично, а риск рецидива — на 32%. И сейчас мы уже на этапе выхода на рынок с этой вакциной. При этом нужно сказать, что она будет в 6 раз дешевле, чем мы ее закупали. Да и провезти через границу сейчас БЦЖ-вакцину практически невозможно, поэтому мы и вынуждены были ею заняться.

Еще очень интересная тема — ядерная медицина. Так случилось, что она была до некоторых пор заброшена, и сырье мы продавали за рубеж. Причем путешествие сырья за рубеж обходилось нам очень дорого и возвращалось в виде лекарственных препаратов в 4–5 раз дороже, чем сырье, которое мы продавали. Сейчас мы начали этим заниматься, но у нас пока нет ни одного производства. Только сейчас Росатом начал строить большой завод в Обнинске, находящийся на НИФХИ им. Карпова.

При этом препараты в единичном синтезе мы разрабатываем. Нам разрешено даже в нашей ядерной аптеке, которая создана в центре, это делать. И это очень хорошие препараты. Например, при кастрат-резистентном раке предстательной железы (а это огромная популяция мужчин) позволяет людям жить 5 лет и более с метастазами. Это практически революционный прорыв. И наши американские коллеги посчитали, что если препарат для лечения рака простаты «Лютеций 177» выйдет на рынок, то можно будет заработать 26 млрд долларов. Никто из наших инвесторов не хочет вкладываться в это, потому что это очень долгие деньги и затратная история, которая окупится не скоро. Мы можем синтезировать 11 препаратов, но нет людей, которые возьмут их в производство.

Есть еще одна проблема, с которой мы столкнулись, связанная с разработкой препаратов. Они являются революционными по мировым меркам. Мы способны сами их делать. Но что происходит? Первую и вторую стадию испытаний препарата мы кое-как можем сделать, а вот уже третью, коммерческую, нет возможности. Никто не может заплатить 300–400 млн за эту фазу испытаний. А для министерств это является нецелевыми расходами. Складывается совершенно тупиковая ситуация. Мы, разработав препараты, видим, как нас постепенно обгоняют, то есть у нас препарат готов, но мы не можем вывести его на третью фазу, и производства, которое готово его встретить, тоже нет, и на второй фазе мы останавливаемся. Понятно, что утечка информации есть, и препарат тут же появляется у наших многоуважаемых коллег за рубежом.

Закончу одним тезисом о новых хирургических операциях. Здесь единственная и очень важная проблема в том, что у нас нет ни одного экземпляра эндоскопического, лапароскопического, малоинвазивного оборудования, которое бы мы делали в России.

Академик Крюков о развитии азиатской России

Валерий Крюков,
директор Института экономики и организации промышленного производства Сибирского отделения Российской академии наук, академик РАН

Азиатская часть России — огромная часть и российской, и мировой экономики по запасам полезных ископаемых, биоразнообразию и научно-образовательному потенциалу. Но что происходит с азиатской Россией? Население убывает и рабочая сила убывает, основные фонды стареют, валовая добавленная стоимость стремительно уменьшается — такова реальность. Наибольшая плотность населения — на юге, урбанизация — очагового, локального промышленного освоения. Как правило, это центры, восходящие к технологическому укладу, связанному с индустриализацией, то есть с классической структурой экономики, которая предшествует тому, о чем мы много говорим и о чем мечтаем в различных наших построениях и предложениях. Плотность автомобильных дорог и рыночный потенциал с точки зрения плотности и наличия экономических агентов — низкие. Стремительно развивается малый и средний бизнес, особенно в сфере услуг, но, к сожалению, его доля явно недостаточна в высокотехнологичных отраслях.

И вот у нас проблема, которая стоит перед нами — пространственный дисбаланс. Он в какой-то степени есть и на европейской территории, но для азиатской России в связи с крупными геополитическими проектами, которые реализуются в Арктике или на локальном уровне в отдельных весьма удаленных центрах экономической активности, возникает и усиливается разрыв. Я бы сказал, это фрагментация пространства азиатской России между научно-индустриальным потенциалом юга и тем, что реализуется на севере и в средней полосе. Научно-индустриальный и производственно-технический потенциал средней и особенно южной полосы азиатской России в очень слабой степени участвует в реализации этих проектов. Это касается СМП, проектов СПГ, проектов, связанных с освоением многих видов полезных ископаемых.

Эта проблема легла в основу крупного научного проекта, который был поддержан академией наук. Мы завершили работу, и те выводы, и соображения, которые я представлю, основываются на этой работе. Для реализации был создан консорциум, в котором наш институт стал координатором. Благодарю всех его участников, особенно — Институт народнохозяйственного прогнозирования, Сибирский федеральный университет, Институт катализа и Сибирский научно-исследовательский институт геологии и геофизики.

Цель проекта — создание методологических и технико-информационных основ разработки и обоснования направлений развития. Мы взяли на себя смелость с помощью современных информационных технологий поработать с этой реальностью и попытаться предложить решение. Мы разработали принципы пространственной политики. Этот проект отличается тем, что он основан на синергии и взаимодействии в рамках пространственно-распределенных цепочек создания не стоимости, а социальной ценности, то есть тех мультипликаторов, но эти мультипликаторы должны быть проектно обусловлены и связаны с пространством на востоке России и служить каркасом для реализации дальнейших технологических укладов.

Идейная сердцевина подхода — синергия в рамках цепочек создания ценности различных составляющих, которые или реализуются, или имеют потенциал для реализации. Нам представляется, что только на основе не локальных или отраслевых проектов, а таких синергетически связанных и взаимодополняющих цепочек возможно реализовать те цели, о которых говорили уважаемые коллеги.

Я согласен с точкой зрения о том, что необходима ориентация на повышение сложности нашей экономики. Это в существенной степени обусловлено внешнеэкономическими и внешнеполитическими обстоятельствами. Повышение сложности должно стать целью государственной политики. Нам нужны не просто приросты ВВП, нам нужна материально обусловленная структурная характеристика тех показателей, которые стоят за этими метриками. Необходимо наращивание программ поддержки сложной промышленной экономики, замыкание недостающих элементов. Возникают дополнительные трудности в формировании вертикально-интегрированных цепочек. К сожалению, те цепочки и их прообразы, которые были в советской экономике, во многом себя или исчерпали, или сильно укорочены. Все это предполагает формирование новых подходов к системе индикативного планирования.

Мы анализировали динамику и возможности, которые могут быть реализованы в азиатской России в рамках традиционных направлений — это металлургия, угольная промышленность, все, что связано с углеводородами. Их потенциал далеко не исчерпан. Опыт Канады, Норвегии, Австралии со всей очевидностью это показывают. К сожалению, у нас реализуется модель, при которой самые высокотехнологичные, наиболее значимые компоненты, оборудование — на 2/3 импортные. В стоимостном выражении оно составляет всего 10%, а с точки зрения экономической отдачи и влияния на итоговый результат деятельности ресурсных компаний и проектов, реализуемых на востоке, это все 90% — огромный дисбаланс. С одной стороны, мы говорим о локализации 60% нефтянки, а с другой — 10% импорта обеспечивают основной результат и основную экономическую эффективность.

Нами был разработан комплекс сценариев взаимосвязи целевых показателей по азиатской России. Мы сделали современную базу данных, которая работает с большим числом проектов, и разработали базовый, пессимистичный и умеренно оптимистический сценарий. Со всей очевидностью последний показывает наиболее приемлемые результаты. 

Что показывают наши расчеты? Если мы берем базу знаний и базу данных по всем проектам, которые упоминаются в средствах массовой информации, мы получаем темпы роста от силы 3%, то есть азиатская России не может служить триггером, катализатором экономического развития. Что это означает? Необходимы горизонтальное взаимодействие и углубление, расширение взаимосвязей, то есть дополнение проектной составляющей наработками, которые могут быть получены на базе современных технологий, создание базы знаний по 70 тысячам инвестиционных проектов. Проведена огромная работа. Сейчас мы ее развиваем с нашими коллегами из Уральского отделения РАН, то есть пытаемся понять, как расширить наше понимание тех возможностей, которые открывают потенциал территории. 

На базе знаний и базе понимания взаимодействия цепочек идет сборка и формирование проектов. Какие выводы это позволяет сделать? Казалось бы, выводы очевидные. Необходимы решения, которые принципиально отличаются от тех, которые были реализованы. Например, это не одна линия железной дороги, а сетевая, древовидная структура железной дороги и транспортной сети, которая является основой экономических взаимодействий на обширной территории и без которой невозможно реализовать те взаимодействия, те горизонтальные связи, которые мы предлагаем. 

Ну и главное, мы представляем вашему вниманию современный подход на базе информационных технологий, для глубокого понимания отраслей и взаимодействия различных хозяйствующих субъектов на обширных пространствах с пониманием их роли и места на влияние экономики России. 

Россия строит ядерную энергетику нового поколения

Степан Калмыков,
вице-президент РАН, научный руководитель химического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, академик РАН

В своем докладе хочу сосредоточиться на вопросах ядерной энергетики нового поколения и на том, каким образом решение экономических и экологических задач связано с развитием ядерной энергетики. Мы прекрасно понимаем, что энергетика сама по себе — это одна из сфер экономики, которая не только загрязняет атмосферу парниковыми газами, но в целом является загрязнителем. И решение экологических проблем, связанных с энергетикой — важнейшая задача.

С одной стороны, мы хотим жить комфортно. Комфорт и развитие государства, экономики в целом зависит от производства электроэнергии. С другой стороны, мы все время говорим о том, что мы должны каким-то образом контролировать производство электроэнергии, потому что оно связано с загрязнением окружающей среды. Пока никто не отменял те нормы ОЭСР, к которым она стремится — к выбросам в 50 грамм эквивалента СО2 на 1 киловатт-час выработки электроэнергии. Сейчас по углю — 800 г, по газу – 500 г и так далее. У нас 5 так называемых зеленых источников энергии, из них только 2 являются высококонцентрированными, без которых нельзя развиваться. Почему в ветровой или в гидротермальной энергетике не нулевые значения? Потому что речь идет о полном жизненном цикле того или иного объекта с учетом стройки. Например, гидроэлектростанция — это огромное количество бетона, производство бетона — тоже загрязнение и выбросы СО2, поэтому нулевые значения невозможны, так же, как и в атомной энергетике. Это важные вещи, которые непосредственное отношение к экономике процесса, к гармоничному развитию в зависимости от региона того или иного источника энергии. В планах ОЭСР — увеличение доли атомной энергетики на 55%. Сейчас атомная энергетика среди зеленых источников составляет 30%.

В тоже время программа Harmony предполагает добавление до 2050 года 25% от общего производства электроэнергии или 10 тысяч ТВт в час. Это потребует добавления по 25 ГВт в год, начиная с 2021 года. То есть ни о каком переходе на зеленые источники мы не можем говорить, если мы, не будем следовать этим цифрам.

Здесь имеет значение так называемый public acceptance, то есть приемлемость для общества ядерной энергетики в разных странах. Казалось бы, самая большая авария на Чернобыльской атомной электростанции не сказалась на мировом развитии атомной энергетики. А Фукусима — существенно более мягкая авария по сравнению с Чернобыльской, привела к значительному уменьшению, точнее к тому, что тренд сломался, и мы только сейчас выходим на ту же выработку, которая была в дофукусимское время.

Сейчас ядерная энергетика составляет 10% в мировом энергобалансе, то есть треть от всех зеленых источников. Нужно помнить о том, что первый на Евразийском континенте реактор был построен в 50-х годах — это Обнинская атомная станция, которая несколько десятилетий проработала безаварийно, в ней сейчас находится музей. Сейчас в мире 440 реакторов. Более 50 стран в той или иной степени используют атомную энергию. Более 50 реакторов строится, которые добавят 15% от существующей выработки атомной генерации после того, как их введут в эксплуатацию.

Себестоимость киловатт-часа, согласно данным Международного энергетического агентства, например в Китае солнечной и ветровой энергии на суше и на море выше на 16, 50 и 140% соответственно по сравнению с атомной генерацией в том же Китае.

Средняя годовая дозовая нагрузка населения, живущего около ТЭЦ на угле, примерно на 40% (бывает и больше, это зависит от качества угля) выше, чем населения, живущего около АЭС. Естественно, речь идет о безаварийной эксплуатации. Это связано с тем, что в угле содержатся природные радионуклиды, от которых мы не можем уберечься, уран и продукты распада, при горении, соответственно, выделяются в атмосферу, и попадают в том числе в легкие человека.

Еще одна важная вещь — ресурсная составляющая. Если стоимость урана составляет около 5% от себестоимости атомной генерации, то при углеводородной порядка 75%. То есть, последняя очень зависит от волатильности цен на углеводороды.

Казалось бы, все хорошо. Но какие проблемы? Есть страны, которые не готовы развивать атомную энергетику. Факторов несколько.

Первый — социальный, то есть приемлемость для населения. Мы видим это по Германии, которая становится в значительной степени неконкурентной с точки зрения производства товаров у себя в стране, потому что, после вывода из эксплуатации атомных станций стоимость киловатт-часа в Германии резко растет.

Второй важнейший фактор — технологический. Наверно, для меня он на первом месте — это наличие инфраструктуры, прежде всего по обращению с отработавшим ядерным топливом, которое ни в коем случае нельзя путать с радиоактивными отходами.

Здесь есть два сценария. Один — это замыкание, когда из топлива, выгруженного из реактора, мы выделяем ценные компоненты, прежде всего делящиеся компоненты, и возвращаем в энергетику. Таким образом, мы уменьшаем добычу урана, которая также экологически вредна, и используем то, что у нас после переработки осталось. Но это требует сложной инфраструктуры и технологий. И второй — то, что есть сейчас —открытый цикл, однократное использование, при котором нужно все время добывать новый уран, производить из него топливо, а то, что выгружается воспринимается в таком случае как радиоактивные отходы и оттуда полезные компоненты не извлекаются.

Проблема отработавшего топлива — это отдельная проблема. Не перерабатывая отработавшее ядерное топливо, накапливая его, мы оставляем будущим поколениям наследие, которое сотни тысяч лет, а в Европе говорят даже о миллионе лет, будет представлять определенную опасность. Как сделать так, чтобы это время уменьшить? Существуют современные радиохимические технологии глубокого фракционирования и выделения различных компонентов из отработанного ядерного топлива, в результате их радиоактивность становиться меньше, чем радиоактивность урановых месторождений, и тогда отходы можно уже безопасно захоранивать в могильниках. Вот где нужна химия, новые инженерные решения, новые технологии. Если в быту мы должны сортировать бытовой мусор, то здесь сортировка — высокотехнологичный процесс, когда мы сортируем компоненты в зависимости от их физико-химических свойств, от периода полураспада, от ядерно-химических свойств, от того, во что они превращаются и т.д. В результате мы переходим от миллиона лет опасного хранения к 300 годам безопасного. Это и экологично и экономично.

Сейчас Росатом в содружестве с другими организациями разрабатывает новые способы глубокой переработки и фракционирования. Реакторе МБИР будет реактором с рекордными характеристиками по нейтронному потоку. Мы формируем двухкомпонентную атомную энергетику на реакторах на быстрых нейтронах, которые фактически нам воспроизводят сырье, в сочетании с тепловой энергетикой на тепловых нейтронах, которая вырабатывает дешевую электроэнергию. Получается двухконтурный модуль, который решает выработку электроэнергии и проблему сырья. 

При этом мы еще решаем вопрос с добычей урана. Добыча урана в Советском Союзе составляла 16–18 тыс. тонн в год, в России — около 3 тыс. тонн. Всего в мире обеспеченность урановым сырьем — около 60%. Если мы не будем развивать и вводить в эксплуатацию концепцию двухкомпонентной ядерной энергетики с быстрыми тепловыми нейтронами, через какое-то время, оценки которого разнятся, будем иметь дело с дефицитом сырья для традиционной энергетики с открытым ядерным топливным циклом.

И в завершение отмечу, что для любого производителя электроэнергии, для любого сырья вопросы экологии являются убыточными. Надо отдать должное тому, что Росатом очень серьезно относится к тому, каким образом отработанные отходы будут захоронены, где это будет, каким образом будет обеспечена безопасность на эти годы. Этому посвящено очень много программ. Например, программа по барьерным глинистым материалам. У нас достаточно много прекрасных месторождений глин, которые промышленно разрабатываются и являются барьерами. То есть как раз эти отходы помещают в среду этих глин, которые должны соответствующим образом предотвратить неконтролируемое распространение радионуклидов и предотвратить будущим поколениям загрязнение окружающей среды. В этой программе участвует 21 организация. Прекрасный пример того, когда Росатом является заказчиком программы, а институты Российской академии наук и вузы вместе с комбинатами Росатома являются исполнителями, ведь программа на выходе должна дать конкретные практические рекомендации по созданию хранилищ и выбора барьерных материалов.

И конечно же нам необходимо стратегическое планирование. Нужно прекратить негласный спор между традиционными и зелеными источниками энергии. Все зависит от конкретного региона. Вот представьте себе какой-нибудь Норильский никель, который потребляет, по-моему, 1,4–1,6% всей выработки в стране. Ну какие там могут быть альтернативные источники? Значит, должен быть высококонцентрированный источник энергии, который такие крупные промышленные, индустриальные районы и крупные города будет обеспечивать.

С другой стороны, у нас есть Краснодарский край, где огромное количество домохозяйств. Современные технологии создания солнечных батарей стремительным образом развиваются, это становится выгодно, себестоимость падает, их КПД увеличивается, то есть это становится интересно в том числе небольшим хозяйствам, которые могут использовать эту технологию. Поэтому очень важно, исходя из экономических, климатических особенностей регионов страны сделать стратегическое энергопланирование. Невозможно экономическое развитие без высококонцентрированных источников энергетики, важнейшим из которых является ядерная энергетика.

Абел Аганбегян: предложения по реформе образования

Абел Аганбегян,

заведующий кафедрой экономической теории и политики факультета финансов и банковского дела РАНХиГС при Президенте РФ, академик РАН


По уровню и качеству образования наша страна занимает достаточно высокое место – 29-е и 35-е соответственно. Это выше Италии, Франции, всех стран БРИКС, то есть достойное место в мире. Хотя, когда мы запустили спутник, то, по данным анализа спецслужб США, причина их проигрыша была в том, что система образования в России была лучше, чем в Америке. Это главный вывод, который они сделали. И президент Кеннеди тогда сказал, что Россия победила Америку в космосе за школьной партой. Тогда мы занимали лидирующее место в мире по образованию. На образование тогда тратилось 11% национального дохода, в США – 4%. С того момента мы пятимся назад по рейтингам. Пока спустились до 29-го и 35-го места, а в процентах к валовому внутреннему продукту образование в России занимает, по разным рейтингам, от 100-го до 120-го места в мире, немногим более 4%, из них государственные расходы – примерно 3,7%.

Еще одна характеристика образования – его эффективность. К каким результатам этот уровень и качество приводят, умеют ли люди, получившие образование, с толком его использовать, добиваться высокой производительности, эффективности, результатов? И здесь мы совсем плохо выглядим. Несмотря на наши высокие знания, мы по производительности труда вдвое с лишним отстаем от Италии, Франции, и по другим показателям эффективности тоже очень сильно отстаем.

Поэтому у нас первая задача – вернуть одно из лидирующих мест, ну хотя бы в первой десятке, по уровню и качеству образования. Для этого нужно, чтобы это образование давалось более квалифицированными людьми. У нас очень низкий уровень учителей в школе. Они получают очень низкую зарплату. В 2023 году – 45 787 рублей, при средней зарплате в первом квартале 2023 года в России 59 340 рублей. Мы – одна из немногих стран в мире, где учитель получает ниже среднего. И учителя не все имеют настоящее высшее образование, учителем можно стать и с трехлетней выучкой, и с четырехлетней. Плохо поставлено дело в повышении квалификации учителей, учителя перегружены. Многие из них для того, чтобы заработать, работают на полторы ставки. Причем вы понимаете, что средний показатель – это не медиана. 75% учителей (я называю цифры официальной статистики) имеют зарплаты до уровня средних учителей, то есть медиана там меньше, то есть нам нужно резко поднять зарплаты преподавателям: и не только в школе, но и в средних профессиональных учебных заведениях, и в вузах.

При этом для вузов крайне важно интегрировать высшие учебные заведения с наукой, что не сделано. Многие научные работники преподают в вузах, но это не интеграция. Интеграция – это когда вузы и научно-исследовательские институты работают совместно именно как учреждения, в тесной связи, где обучающиеся проходят стажировку, работают частично, обучаясь, и в исследовательском институте, и на их оборудовании, которое, конечно, на порядок выше и лучше, чем в высших учебных заведениях.

Но самая главная проблема – крайне низкая эффективность образования. Где у нас самые высокие зарплаты из всех отраслей? Без районных коэффициентов и северных льгот самая высокая зарплата в России в финансовой сфере. В специализированных финансовых организациях работает миллион сто тысяч человек. Их средняя зарплата – 132 000 в месяц, выше – только в нефтяной промышленности, но это из-за районных коэффициентов и северных льгот.

При этом худшее, что есть в нашей экономике – это финансовый сектор: и монетизация самая низкая, и доля банковских активов втрое ниже, чем даже в Китае, и доля инвестиций в валовом продукте – 17%, и финансирование жилья из общих инвестиций – 14%. В развитых странах – от 25 до 30% инвестиций, в Китае при норме инвестиций 18% из 43% инвестиций идет на жилье. И Китай по средней жилищной обеспеченности уже превзошел нас. Я не говорю уже о финансировании инноваций, оно в десятки раз ниже, чем за рубежом. Объем внебанковских фондов длинных денег – 20% к ВВП, в Европе – 120%, в Америке 200%. Просто несопоставимые данные нашей финансовой системы и зарубежной, а зарплата огромная.

И сколько людей у нас работает в Центральном банке? В 2 раза больше, чем в Федеральной резервной системе, где денег в 9 раз больше. В 3 раза с лишним больше, чем в Банке Англии, а Англия – мировой финансовый центр, несопоставимые деньги там крутятся и на биржах, биржа – в 10 раз больше нашей по капитализации. Поэтому наше экономическое образование не дает, увы, результатов.

Математика у нас – лучшая в мире, не сопоставима с Индией, например, однако Индия на 190 млрд обеспечивает США, Японию и Европу математическими программами. Главный центр мира по информационным технологиям, где больше всего инновационных фирм-единорогов – это Бангалор в Индии, где 8 миллионов человек занимается, в основном, информационным бизнесом. А где мы? Наш экспорт – 10 млрд. Вся сумма нашей информационной деятельности – 20 млрд, а если взять передачу данных, телефоны и так далее – 30 млрд. Просто совершенно несопоставимые цифры.

Дело в том, что знание – это одно, а умение – это другое. Каких знаний вы шоферу ни давайте, без стажировки он машину не поведет, хотя будет отвечать на все ваши экзамены отлично, и на тренажере вы можете сколько угодно его тренировать, но он не может сесть за руль, пока часов 40 не посидит. А если взять самолет?

А люди думают, что управлять цехом или быть мастером, или руководить участком – легче, чем управлять машиной, наверное? Достаточно просто лекции прочесть, семинары провести, экзамены принять, и он – готовый специалист. Да никакой он не специалист! Его не учили умению применить эти знания. Вот этого обучения у нас нет. У нас нет стажировки, а на Западе вам не выдадут диплом без стажировки. Если вы хотите преподавать в школе иностранный язык, достаточно бакалавриата, если хотите в старших классах преподавать, нужно кончить магистратуру, но диплом вам не выдадут – вы должны сначала пройти 305 часов занятий в какой-нибудь передовой школе под руководством ее лучших педагогов, и только после того как вы пройдете такую аттестацию, вы получите диплом.

По многих специальностям США диплом не выдают, пока вы не проработаете несколько лет в должностях, которые обеспечат вас опытом. Недостаточно высшего образования, чтобы преподавать, например, в государственной школе иностранный язык. В Америке есть специальные степени. Например, SPA, (certified public accountant). Нельзя быть финансовым директором или главным бухгалтером в крупной фирме без SPA. Это 2 года учебы, 4 экзамена по 4 с половиной часа каждый. Проходит его 15% из 100% претендентов. Можно понять, что это за экзамены. Их финансовые директора по знаниям несопоставимы с нашими совершенно, и главные бухгалтеры тоже. Нам нужно подумать над тем, как перенять эту западную систему, как включить в образование умения.

Что касается финансирования, то нам нужно поставить какие-то задачи. Хотя бы 6% на образование к 2026 году и хотя бы 8% от валового продукта на образование к 2030 году.

Высокотехнологические планы Росатома

Игорь Ермаков,
директор департамента стратегического управления госкорпорации «Росатом»

Вклад Росатома в российскую экономику очевиден, но важнее то, что помимо бизнес-приоритетов мы активно ориентируемся на государственные задачи, в том числе по обеспечению экономического, национального суверенитета нашей страны.

Ядром нашей деятельности, безусловно, является атомная энергетика. Если посмотреть на перспективы развития мирового рынка, то атомная энергетика, которая развивалась с начала 1950-х годов прошлого века, думаю, будет существовать еще многие века и тысячелетия. Если посмотреть на более близком горизонте до 2050 года, то рост ожидается примерно в полтора раза. При этом нашими основными конкурентами являются не только традиционные игроки — США, европейские компании, но и активно развивающиеся компании азиатского региона — Корея, Китай. Возможно, появятся новые игроки на горизонте ближайших десятилетий. Мы не можем позволить себе почивать на лаврах советской атомной отрасли и должны активно двигаться вперед и быть впереди наших конкурентов.

Атомная генерация обладает целым рядом преимуществ по сравнению с другими видами генерации. Атомная энергетика конкурирует и с солнечной генерацией, и с ветрогенерацией, и с традиционной тепловой генерацией. По экономическим характеристикам и по характеристикам, обеспечивающим сокращение выбросов парниковых газов, активное внедрение атомной энергетики позволяет улучшить экологическую ситуацию в мире в целом.

При этом, говоря о технологическом развитии и технологическом совершенстве, нельзя забывать и об экономических аспектах. Если говорить об энергоэффективности экономики, то хотелось бы отметить обеспечение более низкой стоимости электроэнергии на жизненном цикле.

В части развития атомных технологий мы обеспечиваем не только традиционно энергетическую безопасность нашей страны и стабильное энергоснабжение нашей экономики, но и активно развиваем атомные технологии как на тепловых нейтронах, так и на быстрых нейтронах, двигаясь в направлении двухкомпонентной атомной энергетики. Также реализуется целый ряд научных проектов на более дальнюю перспективу, в том числе в области термоядерных технологий.

Современные технологии поколения 3+. Реактор ВВЭР 1200 разработан с учетом всех требований безопасности после событий на АЭС в Фукусиме в 2011 году. Применение современных подходов, материалов позволило обеспечить увеличение мощности реактора при сохранении массогабаритных характеристик.

Безусловно, развитие АЭС на базе тепловых нейтронов остается основой развития ядерной энергетики, и если на первом этапе мы двигаемся в направлении унификации, оптимизации проектных решений, то потом мы переходим к развитию двухкомпонентной атомной энергетики, то есть микс АЭС на базе тепловых нейтронов и АЭС на базе быстрых нейтронов, как с натриевым, так и со свинцовым теплоносителем. Это то, что обеспечит лидирующую роль Росатома и нашей страны на десятилетия вперед.

В рамках развития технологий АЭС на быстрых реакторах строятся опытно-демонстрационные энергокомплексы четвертого поколения на базе реактора БРЕСТ, который позволит отработать данные технологии, покажет экономическую эффективность и с учетом достигнутых результатов может быть интегрирован в энергосистему Российской Федерации при сооружении реакторов следующего поколения.

На что хотелось бы обратить внимание? Говоря об энергетической безопасности, об энергетическом суверенитете нашей страны, нужно не забывать об исчерпаемости природных ресурсов. То есть, мы понимаем, что есть новые месторождения, которые еще не открыты, мы понимаем, что могут быть открыты новые источники тех или иных природных ископаемых, но все-таки можно говорить об определенной ограниченности доступных энергетических ресурсов. Широкое внедрение в атомную энергетику реакторов на базе быстрых нейтронов позволит увеличить обеспеченность энергетическими ресурсами примерно на порядок. Конечно, мы не говорим сейчас о полном переходе на использование АЭС на быстрых нейтронах, но в целом это все равно кратно увеличит наше обеспечение минерально-сырьевой базой. Понятно, что есть экспортные ограничения, но это в том или ином виде преодолимо на горизонте ближайших десятилетий.

В границах Российской Федерации доля атомной энергетики сейчас составляет около 20%. Президентом поставлена задача к 2045 году выйти на уровень 25% в структуре российского энергобаланса. У нас есть разработанная стратегия, одобренная в госкорпорации Стратегия развития атомной энергетики до 2050 года и далее на горизонт до 2100 года. Мы понимаем, какие реакторы, каких типов, примерно в каких регионах необходимо строить для обеспечения и выполнения поставленных целей. При этом речь идет не только о реакторах традиционно большой мощности, гигаватт и более, но и о развитии линейки ректоров средней мощности и малой мощности.

Мы разрабатываем АЭС малой мощности на базе реакторов РИТМ-200, которые уже эксплуатируются на базе наших атомных ледоколов на Севморпути. Мы разрабатываем как плавучие атомные электростанции малой мощности, так и АЭСММ в наземном исполнении. И это потенциально очень привлекательный продукт для мирового рынка, который может быть использован для энергоснабжения удаленных регионов, обособленных производственных мощностей или добывающих предприятий. И это касается не только Российской Федерации. Достаточно много стран мира выражают заинтересованность в данном продукте.

Безусловно, развитие новых реакторов, развитие новых технологий требует активных инвестиций в научно-исследовательскую, экспериментальную базу, на конструкторские разработки. Мы реализуем проект по созданию многоцелевого быстрого исследовательского реактора в городе Димитровград, который позволит обеспечить нас базой для соответствующих исследований и обоснования технологических решений на десятилетия вперед.

Росатом сейчас — это не только атомная энергетика или атомная промышленность. Да, в структуре нашей выручки они сейчас составляет порядка 65–70%, но мы активно инвестируем и развиваем смежные направления деятельности, в том числе те направления, которые выросли из атомной отрасли. Это развитие круглогодичной навигации по Севморпути, развитие и внедрение экологических решений, в том числе в переработке и обращении с промышленными отходами первого и второго класса опасности, большой набор проектов в сфере цифровых технологий.

Не секрет, что в предыдущий год ряд крупных мировых компаний ограничил поставки программных продуктов, на которых традиционно работали российские предприятия, и Росатом играет активную роль в их импортозамещении в самом широком спектре информационных технологий. Кроме того, Росатом традиционно силен в энергетическом машиностроении. В контур госкорпорации Росатом входит машиностроительный дивизион Атомэнергомаш. Но также мы смотрим и в целый ряд других направлений, о которых, может быть, пока невозможно говорить открыто.

Помимо атомной энергетики, Росатом активно развивает и направление ветроэнергетики, одно из направлений зеленой энергетики, имеющее минимальные выбросы парниковых газов.

Важно отметить развитие ядерной медицины: от производства оборудования, томографов до производства медицинских изотопов, радиофармпрепаратов до оказания медицинских услуг в центрах радионуклидной терапии и ядерной медицины. Это окажет непосредственное влияние на увеличение продолжительности жизни за лечения онкологических заболеваний, уменьшения смертности.

Есть целый ряд других направлений, одно из которых — развитие накопителей для электромобильного транспорта. Будущее — за электромобилями. В России объем продаж электромобилей сейчас составляет, наверно, доли процента, но в целом ряде стран доля электромобилей в структуре продаж уже превышает 50%. И последние события показали, что не надо пытаться копировать и замещать ушедших автопроизводителей на бензиновом двигателе, необходимо разрабатывать и создавать собственные российские производства. И Росатом как поставщик энергетических решений является, безусловно, одним из главных игроков в данном направлении.

Хотелось бы закончить фразой Константина Эдуардовича Циолковского: невозможное сегодня станет возможным завтра. То, что сегодня кажется для нас невозможным выйти на уровень ведущих мировых стран на горизонте 10–15 лет — вполне возможно.

В истории нет прорывов при сокращающемся населении

Андрей Клепач
главный экономист корпорации ВЭБ.РФ, член правления ВЭО России, член президиума Международного Союза экономистов

Сейчас мы говорим уже не просто про прорыв, а про технологический суверенитет, то есть речь идет не просто о нашей независимости, а о целостности и комплексности нашего научно-технологического развития и одновременно росте благосостояния. Но этого достичь достаточно сложно, и есть определенное противоречие между повышением благосостояния и развитием научно-технологического потенциала.

Мы видим стагнацию расходов на НИОКР уже 14 лет. Хотя в реальном выражении они растут, мы должны кардинально изменить расходы на НИОКР как собственные, так и импортируемые (хотя импорт у нас и так был в 2,5-3 раза выше). Теперь импорт научно-технологических разработок из недружественных европейских стран замещаем импортом из дружественных стран, в первую очередь Китая, Индии и других, но при этом общая величина расходов у нас пока не меняется.

Научно-технологический комплекс значительно шире, чем только сфера исследований и разработок. По оценке Росстата, доля в целом наукоемкого и высокотехнологичного сектора нашей экономика значительно больше, чем НИОКР, порядка 23% ВВП, и пусть медленно, но она повышалась. Правда, сопоставимое значение для развитых стран — это более 30%. Рост в основном шел за последние годы за счет опережающего развития сферы программного обеспечения, некоторого повышения высокотехнологичных секторов, особенно фармы. Но если мы говорим о сфере, связанной с развитием человеческого потенциала (здравоохранение, образование, социальное обеспечение), то здесь — стагнация с небольшими колебаниями, и наши высокотехнологичные отрасли (авиация, космос) дают мизерный объем. И, собственно, в последние годы он не вырос, а сократился.

Так или иначе определенные позитивные подвижки в структуре экономики в направлении научно-технологического развития у нас были. Можно иметь развитую науку, правительство только что приняло Концепцию технологического развития. Но если переводить эти оценки в прогнозные, то расходы на НИОКР с 1% процента вырастут до 1,4–1,5%. Но этого недостаточно, не соответствует, по нашему мнению, а оно у нас общее с Институтом народнохозяйственного прогнозирования РАН, нам нужно, как минимум, в два раза выше. Есть и другая сторона медали: мы получим технологии, можем даже повысить норму накопления, но у нас (и об этом многократно говорилось на предыдущих заседаниях МАЭФ) — негативная динамика по численности населения.

Я сейчас не беру огромные потери, связанные с ковидом 2020 года и особенно 2021 года, но возникает вопрос: а дальше? Сейчас у нас, с учетом последних данных переписи, 146 с лишним миллионов человек. Перепись, слава богу, нашла почти 2 миллиона тех, кого мы по расчетам раньше не видели; в основном, правда, в столичных агломерациях. Но если исходить из показателей динамики рождаемости, даже если она повысится с нынешнего минимального уровня 1,4 до 1,5%, и смертность несколько снизится, мы все равно получим сокращающееся население к 2035 году. В зависимости от динамики миграции это будет от 130 до 138 млн человек. Ни одна страна в мире с сокращающимся населением долго держать высокие темпы роста не могла. Таких примеров история не знает.

Возникает вопрос: за счет чего можно изменить эту динамику? На бумаге можно нарисовать модель, когда население вырастет до 150–153 миллионов человек. Какие предпосылки? Первое — это существенное повышение коэффициента рождаемости. В перспективе к 2050 году до 1,8-1,86. Кажется невероятным, но у нас кроме Северного Кавказа высокий коэффициент рождаемости пока, слава богу, есть на Дальнем Востоке. Видимо, это, скорее, вопрос не доходов, потому что доходы там ниже, чем в России в целом, но это, скорее, вопрос строя жизни и ценностей, которыми руководствуются семьи.

Поэтому здесь возможна большая палитра решений. У нас есть достаточно много практик поддержки семей. В нынешних условиях основная поддержка приходится на рождение первого ребенка, на второго — уже существенно меньше, на третьего — в редких регионах. В отличие от этого Сахалин, наоборот, акцентирует поддержку на втором ребенке и на всех последующих. Если мы хотим, чтобы у нас динамика населения с точки зрения рождаемости кардинально изменилась, должна быть система поддержки, которая рассчитана на всех детей, причем, по-хорошему, на второго и третьего — выше, чем на первого.

Есть много других стимулов, но еще раз повторяю, ценность семьи, ценность материнства и ответственность отцовства, потому что есть куча проблем, связанных со здоровьем и отцовским, и материнским. Показатели материнской смертности в 2020 и в 2021 году резко подскочили при рождении ребенка. У нас много разных проблем — деменция, рак, но нам нужно серьезно наращивать усилия и по заботе о материнстве. Хотя в предыдущие годы с развитием перинатальных центров здесь многое было сделано.

Аспект, который я хотел бы выделить — показатели смертности. Развитие здравоохранения может внести существенный вклад в их снижение до параметров, которые есть в развитых странах. И миграция, нравится нам это или нет, должна быть где-то под 200 тысяч с лишним человек в год, но если прогнозировать существенный рост населения, особенно в сибирских и дальневосточных регионах, то без миграции, несмотря на все ее социальные последствия, решить эту проблему невозможно. Другое дело, что сейчас миграция во многом идет в те же столичные регионы туда, где идет большая стройка, а не на территории, где у нас традиционно крайне низкая плотность населения.

Взрывной рост торговли России и Китая будет долгим

Ван Вэнь,
директор института финансовых исследований Чуньян Китайского народного университета, сопредседатель Экспертно-делового совета ВЭО России и Международного Союза экономистов по вопросам развития российско-китайского сотрудничества, эксперт Валдайского клуба

В течение многих лет международное сообщество не приветствовало развитие китайско-российского сотрудничества. В последние годы Соединенные Штаты начали торговую войну против Китая, пытаются блокировать доступ Китая к современным технологиям и стремятся отделить свою экономику от китайской. Украинский кризис 2022 года привел к тому, что против России было введено более 10 тысяч санкций. Эти новые факторы добавили неопределенности китайско-российскому сотрудничеству.

Однако факты показывают, что двусторонняя торговля между Китаем и Россией в последние годы стремительно росла, разрушая навязанные представления о китайско-российском сотрудничестве.

В 2015 году общий объем торговли между Китаем и Россией составлял 68 млрд долларов США. Затем он увеличился до 107 млрд в 2018 году, примерно до 147 млрд долларов в 2021 году и почти до 195 млрд долларов в 2022 году. За последние семь лет средние темпы роста превысили 20%.

За первые четыре месяца 2023 года объем торговли между Китаем и Россией достиг уровня в 73 млрд долларов США, увеличившись в годовом исчислении на 41%. При сохранении такой тенденции поставленная лидерами Китая и России цель в 200 млрд долларов торгового оборота между странами в 2024 году будет выполнена досрочно, и торговый оборот даже может достигнуть уровня в 250 млрд долларов США.

Огромный потенциал всестороннего сотрудничества между Китаем и Россией получает возможность для взрывного роста под воздействием внутренних и внешних факторов.

В прошлом году я дважды побывал в России. Я посетил 21 город и лично почувствовал экономическую устойчивость страны. Я опубликовал более 30 статей, выражающих мои взгляды на новый этап взаимоотношений с Россией, который находит свое отражение в СМИ Китая и России.

Как известно, западный мир ввел против России более десяти пакетов санкций, в общей сложности более десяти тысяч санкций, в попытке победить Россию. Однако они недооценили политическую, социальную и экономическую стабильность страны и ее способность противостоять давлению. Запад недооценил коллективную сплоченность и стратегическую волю народа России. Экономика России не только не рухнула, но и демонстрирует уровень инфляции даже ниже, чем в других европейских странах.

Рубль оказался самой сильной валютой мира в 2022 году. В мировом рейтинге совокупного ВВП в 2022 году Россия поднялась с 12-го на 8-е место. Все это в полной мере доказывает устойчивость России.

Проводя политику жесткого блокирования России, некоторые страны также делают попытки мягкого блокирования Китая. Мы видим ограничение инвестиций китайских компаний за рубежом, злоупотребление правилами экспортного контроля, давление на китайские высокотехнологичные компании и т. п. Такие попытки блокировать поступательное движение Китая не смогли ограничить технологическое развитие страны. Например, Китай является мировым лидером в области технологий 5G, запуск нового авиалайнера C919 разрушил монополию европейских и американских аэробусов, а китайские производители микрочипов смогли запустить революционный процесс 14 нм.

Внешнее давление Запада на Китай и Россию вынуждает эти две страны ускоренно двигаться к углублению и расширению всестороннего сотрудничества.

Китайско-российскому сотрудничеству способствуют не только внешние обстоятельства, но и внутренние факторы на трех уровнях.

Во-первых, на стратегическом уровне у руководителей Китая и России высокая степень взаимного доверия. Наибольшее количество двусторонних встреч на самом высшем уровне Китай провел именно с Россией. За последние десять лет лидеры двух стран встречались более 40 раз. Совместное заявление, подписанное двумя сторонами в марте этого года, еще раз продемонстрировало приверженность руководителей Китая и России практическому сотрудничеству.

Во-вторых, на экономическом уровне экономики Китая и России очень дополняют друг друга. От энергетики и сельского хозяйства до высококвалифицированных специалистов и инфраструктуры — у Китая и России есть свои сильные стороны. Углубление всеобъемлющего экономического и торгового сотрудничества между Китаем и Россией на самом деле представляет собой задачу поиска взаимного дополнения, в рамках которого страны учатся друг у друга сильным сторонам и компенсируют слабые стороны друг друга.

В-третьих, на общественном уровне у Китая и России есть социальная основа для углубления всестороннего сотрудничества даже в бытовом плане. До недавнего времени знания китайцев о России ограничивались современной русской литературой и искусством, например, им был известен Горький и «Подмосковные вечера». В последние годы в Китае стремительно стали популярны квас, русское мороженое и русские магазины на китайских платформах электронной торговли, где от покупателей нет отбоя.

Президент Путин — самый известный иностранный лидер с наибольшим количеством поклонников в Китае. В России также отмечается рост симпатий к китайцам.

Видно, что свое влияние оказывают и внешние факторы, такие как давление со стороны европейских и американских стран, и внутренние факторы политического, экономического и социального характера в обеих странах. У китайско-российского сотрудничества нет и не будет никакого верхнего предела развития.

Распространенная в западных СМИ «теория достижения пика в российско-китайской торговле» обречена на банкротство.

 

Конечно, неограниченная торговля между Китаем и Россией не означает, что эту торговлю нельзя оптимизировать.

Далее я хотел бы высказать некоторые предложения по оптимизации пяти аспектов торговли: структура торговли, сотрудничество в области энергетики, сотрудничество в области сельского хозяйства, инвестиционное финансирование и инфраструктурные проекты.

Один из таких аспектов — это структурная оптимизация китайско-российской двусторонней торговли. Помимо того, что Китай и Россия должны неуклонно наращивать общий объем торговли, им также следует стремиться к структурной оптимизации и искать потенциальные возможности для такой оптимизации. Китай является крупнейшим торговым партнером России вот уже 13 лет подряд. Основу экспорта из России в Китай составляют энергоносители, в 2022 году на них будет приходиться 75% всего экспорта. Очевидно, что избыточная доля энергоресурсов не делает структуру торговли между двумя странами разнообразной.

С января по апрель 2023 года экспорт из Китая в Россию составит 33,6 млрд долларов США, что соответствует росту на 67% в годовом исчислении. Согласно последним данным, в апреле Китай экспортировал в Россию товары на сумму 9,6 млрд долларов США и импортировал из России на сумму 9,6 млрд долларов США. Экспорт в Россию китайских автомобилей, смартфонов, бытовой техники, строительной техники и т. п. значительно увеличился, а двусторонняя торговля стала более сбалансированной и диверсифицированной. В 2022 году китайский экспорт высокотехнологичной продукции в Россию вырос на 51%, а автомобилей и запчастей — на 45%.

Что примечательно, в первом квартале 2023 года Россия стала крупнейшим зарубежным рынком для экспорта китайских автомобилей.

Однако совокупная доля китайско-российской торговли по-прежнему относительно невелика. В 2022 году объем торговли между Китаем и Россией составит лишь 3% от общего объема внешней торговли Китая, что меньше, чем общий объем торговли между Китаем и Малайзией, Китаем и Вьетнамом, и лишь около четверти объема торговли между Китаем и Соединенными Штатами. Россия является лишь десятым по величине торговым партнером Китая.

Тем не менее я уверен в перспективах китайско-российской торговли. При сохранении нынешних темпов роста Россия обгонит Южную Корею в 2030 году и войдет в тройку крупнейших торговых партнеров Китая. В связи с этим Китай и Россия должны воспользоваться этой возможностью и превратить краткосрочную инициативу для решения сиюминутных задач в долгосрочную программу глубокого взаимовыгодного сотрудничества.

Во-вторых, Китай и Россия должны стремиться к прорыву в энергетическом сотрудничестве. Китай и Россия должны неуклонно развивать сотрудничество в сфере традиционной энергетики и в то же время стремиться к прорывам в методах сотрудничества и расширять перспективы сотрудничества в области зеленой энергетики.

Китай — страна с самым большим энергопотреблением в мире, а Россия — страна с самыми богатыми природными ресурсами и запасами энергоносителей в мире. Китай должен стать крупнейшим покупателем энергоресурсов России. В феврале 2023 года Россия обошла Саудовскую Аравию и стала крупнейшим импортером нефти в Китай, и есть надежда, что такая тенденция сохранится.

Что касается сотрудничества в области природного газа, у Китая и России есть возможности для развития и в этом вопросе. В 2022 году объемы импорта СПГ в Китай из России по-прежнему будут ниже, чем из Австралии, Катара и Малайзии, составляя лишь 10% от всего импорта СПГ; импорт природного газа по трубопроводам также будет ниже, чем импорт из Туркменистана, и составит всего 25%.

С модернизацией существующих трубопроводов и строительством новых линий импорт природного газа в Китай по трубопроводам из России в ближайшие несколько лет должен увеличиваться с существующих 15 млрд кубометров примерно на 25 млрд кубометров в год.

При сохранении неуклонного развития сотрудничества в области традиционной энергетики Китай и Россия также должны искать и анализировать новые модели сотрудничества; например, в области природного газа обеим странам следует изучить возможности для расширения сотрудничества по схеме «Китай — Россия + третья сторона». В будущем Китай и Россия могут продолжить обмен и сотрудничество в таких технологиях, как энергосбережение, энергоэффективность, улавливание и регенерация углерода.

В-третьих, Китаю и России следует стремиться к развитию сотрудничества в области сельского хозяйства. Для оптимизации деловой среды Китаю и России следует наладить каналы инвестиционного сотрудничества в смежных областях.

С 2010 по 2020 год объем торговли сельскохозяйственной продукцией между Китаем и Россией увеличился с 617 млн долларов США до 5,55 млрд долларов США при среднегодовом темпе роста более 10%. В 2022 году объем торговли сельхозпродукцией между двумя странами возрастет на 43%, а экспорт сельхозпродукции из России в Китай увеличится до 7 млрд долларов США. Но это явно не предел китайско-российского сотрудничества в области сельского хозяйства.

Ежегодно Китай импортирует около 110 млн тонн зерна, из них только около 1 млн тонн ввозится из России, что составляет менее 1%. На Россию приходится только 1% от общего объема импорта сои в Китай. Численность населения в Китае в 10 раз больше, чем в России, при этом площадь пахотных земель России даже превышает аналогичную площадь в Китае. Высокая степень взаимодополняющих преимуществ в развитии сельского хозяйства между двумя странами еще не нашла своего полного отражения.

Сотрудничество между Китаем и Россией в области сельского хозяйства является не только аспектом общего торгово-экономического сотрудничества, но и фактором продовольственной безопасности, что может помочь обеим сторонам снизить зависимость от западных поставок продуктов питания. Китай и Россия должны изучить и сформулировать стратегию сельскохозяйственного сотрудничества, устранить разногласия в подходах, совместно создать благоприятную деловую среду для сотрудничества в области сельского хозяйства, а также разрешить ряд вопросов и проблем, таких как высокий инвестиционный риск для китайских сельскохозяйственных предприятий в России, трудности перемещения рабочей силы в Россию, различия в стандартах импорта и экспорта сельскохозяйственной продукции и политические барьеры.

В-четвертых, Китай и Россия должны способствовать согласованию правил в отношении финансов и инвестиций. Обе страны должны создавать независимые финансовые организации, продолжать стимулировать расчеты в своих собственных валютах и прагматично увеличивать взаимные прямые инвестиции.

Коэффициент расчетов в местной валюте в торговле между двумя странами быстро вырос, превысив 45% в 2022 году, но взаимные инвестиции между государствами невелики. Ежегодные нефинансовые прямые инвестиции Китая в Россию не превышают 1 млрд долларов США, что составляет менее 1% иностранных инвестиций Китая. Прямые инвестиции России в Китай составляют всего более 10 млн долларов США, что составляет менее 0,1% иностранных инвестиций Китая.

Китайско-российское финансовое и инвестиционное сотрудничество должно идти в ногу с темпами двустороннего политического, экономического и торгового сотрудничества. Создание китайско-российской финансовой экосистемы и содействие созданию независимых китайско-российских финансовых организаций может помочь двум странам избавиться от рисков и ограничений, связанных с европейскими и американскими финансовыми санкциями.

В-пятых, Китай и Россия должны дополнять друг друга в инфраструктурном строительстве. Обе страны должны увеличить инвестиции в инфраструктуру, особенно для улучшения коммуникаций в прилегающих районах.

В 2022 году будет открыт первый китайско-российский автомобильный мост через пограничную реку Хэйлунцзян, который соединит города Хэйхэ и Благовещенск. Только что было завершено строительство железнодорожного моста Тунцзян, первого трансграничного железнодорожного моста между двумя странами; ожидается, что он будет введен в эксплуатацию в 2023 году.

Я оценил ситуацию в 21 городе России и увидел, что российская инфраструктура развивается относительно медленно. Есть большой потенциал для строительства высокоскоростных железных дорог, скоростных автомагистралей и сетей. Китай «помешан» на инфраструктурных проектах, страна может активно участвовать в развитии российского рынка, адаптировать ряд своих инфраструктурных проектов, способствовать быстрому развитию России и помочь в реализации всесторонней интеграции транспортных систем двух стран.

Одним из важных вопросов железнодорожной отрасли является необходимость строительства четвертой китайско-российской железной дороги между китайским районом Синьцзян и российским приграничным районом Алтая с учетом того, что пропускная способность двух железнодорожных узлов Хоргос и Алашанькоу в Синьцзяне практически исчерпана. Нужна магистраль, напрямую соединяющая западные районы Китая и центральные районы России без пересечения границ третьих стран.

Кроме того, есть еще много возможностей для сотрудничества между Китаем и Россией в области высоких технологий, квалифицированных специалистов, образования, цифровой экономики, местного сотрудничества и культурных обменов. Не буду здесь касаться этих аспектов из-за нехватки времени.

Суммируя сказанное, еще раз отмечу, что китайско-российское сотрудничество — это длинная и широкая дорога, которая будет становиться все шире и длиннее.

Китаю и России следует воспользоваться возможностями, которые несет с собой новая ситуация, активно направлять и стимулировать взрывной рост сотрудничества, делать его полномасштабным. В то же время нам следует проанализировать и исправить недостатки прошлого в китайско-российском сотрудничестве, связанные с активными контактами на высшем уровне на фоне слабой активности на низовом уровне, а также сильной политической составляющей при слабой экономической. Кроме того, следует устранить формализм в сотрудничестве, а также неисполнение ранее заключенных договоренностей.

В будущем китайско-российское сотрудничество должно уделять особое внимание таким аспектам, как прагматичность, своевременность и доведение проектов до фактической реализации. Кроме того, при выполнении конкретных проектов оно также должно работать на опережение ситуации. В то же время такое сотрудничество должно активно формировать общественное мнение, укреплять всестороннее общение и взаимное доверие между двумя сторонами. Китайские компании и общество постепенно открывают для себя потенциал развития России, а обширный рынок Китая открывает свои объятия для России.

Знания студентов об экономике близки к нулю

Александр Широв,
директор Института народнохозяйственного прогнозирования РАН, член Президиума ВЭО России, член-корреспондент РАН

Наверное, главная проблема экономического образования состоит в том, что экономика – общественная наука. Так как она общественная, то ее роль и место в семье наук не до конца определенно. И поэтому в нашем деле не существует точных доказательств правоты той или иной точки зрения. Только опыт. И когда мы учим людей, то прежде всего они должны понимать, что здесь нет догм, и борьба научных школ, и борьба направлений в экономической политике – это вещь, которая всегда сопровождает и экономическую науку, и экономическую политику. Я всегда говорю, экономика – это наука, а экономическая политика – искусство. И тому, и другому можно научиться.

Вторая проблема, с которой мы именно сейчас сталкиваемся – это не геополитический вызов, который стоит перед нашей страной, а то, что у нас происходит активная смена поколений. Сейчас экономику в университетах преподают три поколения специалистов: первое – те, кто получил высшее образование еще в советский период; второе – те, кто учился в советской школе, но высшее образование получал уже в новой России (ко второму я себя отношу); и третье – собственно те, кто и учился в российский период, и высшее образование получал в российский период. У всех этих людей разный жизненный опыт и разное отношение к тому предмету, которым они занимаются. И свести вместе опыт, квалификацию этих людей – это, наверное, ключевая задача перспективного экономического образования. 

И здесь, конечно, возникает вопрос, в каком направлении нам двигаться. У меня нет готовых ответов, но есть ключевые точки. Прежде всего, как показывает опыт анализа образовательных программ и уровня студентов (студенты Физтеха, Московского государственного университета, академии Плеханова, то есть это ключевые институты, которые поставляют нам сотрудников) мы имеем две ключевых проблемы. 

Первое: когда мы, например, хотим из студента Физтеха третьего курса сделать экономиста, то понимаем, что он вообще не знаком с основами экономики никак, нигде с ними не сталкивался, кроме курса обществознания в восьмом, девятом классе. Из первых, вторых курсов неэкономических вузов экономика постепенно вымывается, и это значит, что уровень осведомленности о том, чем занимается экономика вообще и какие есть направления, равен практически нулю. Это значит, что профессиональная ориентация школьников старших классов и студентов первых, вторых курсов – околонулевая. Этого мы с вами не делаем, но это, наверно, задача органов управления среднего образования, потому что без этого трудно разговаривать с человеком, которому 20 лет, но который вообще не понимает ничего в экономике. Но если они не пойдут в вузе по направлению «экономика», то что они вообще будут понимать о том, как можно руководить предприятием? У нас в этом уже проблема.

Пилотный проект реформы высшего образования

Второе. В экономических вузах 4 года бакалавриата не позволяют дать людям хоть какой-нибудь приличный уровень экономического кругозора. Почему? Потому что мы забиваем время дисциплинами, которые якобы являются экономическими, но на самом деле таковыми не являются. И главная претензия у меня здесь все-таки к преподаванию математической экономики, эконом-математических методов, потому что мы учим людей якобы эконометрике или матметодам в экономике, которые не основываются ни на каком понимании того, как это можно применить для экономического анализа. На самом деле матметод нам нужен прежде всего для того, чтобы лучше понимать экономику. Это инструмент. Математика в нашем деле – это инструмент. Это не главное. Мы должны заниматься исследованием и моделированием, и любой нормальный экономист должен уметь это делать, потому что без этого вы не экономист. Но если вы не понимаете, зачем вы это делаете и какой смысл вы вкладываете экономический, то все это никому не нужная трата времени. В результате мы имеем огромное количество статей и каких-то работ, в которых есть много формул, но попытаться при помощи всего этого обосновать хоть какие-то решения в области экономической политики бесполезно, а студенты четвертых, пятых курсов, даже магистратуры наших крупнейших вузов не понимают, как знаки влияют на итоговые параметры уравнений, и смотрят совсем на другие показатели.

И, наконец, у нас отсутствует предмет «национальная экономика» в том виде, в котором он должен оценивать особенности нашей страны, в том числе институциональных, отраслевых процессов. Функциональную экономику мы не преподаем, поэтому люди на четвертом курсе плохо себе представляют, что такое современная российская экономика. Это беда.

И последнее. Мы говорим про междисциплинарные исследования, про междисциплинарную подготовку специалистов. На самом деле да, конечно, междисциплинарные исследования – это будущее. Мы все про это говорим. Но мы не смотрим, что сейчас очень важно для тех же самых финансовых организаций. Финансовые организации начинают смотреть не на заемщика, а на проекты в большей степени, а если они смотрят в большей степени на проекты, то им требуются специалисты, которые понимают в этих проектах, которые знают, что такое стройка, что такое предприятие и так далее. И я могу сказать, что в советское время у нас были вузы типа Московского государственного университета, экономического факультета, где готовили специалистов широкого профиля, макроэкономистов, политэкономов, специалистов в области экономической кибернетики. А, например, в Институте управления готовили инженеров-экономистов, у которых был большой объем специальностей, связанных как раз с инженерным делом, которые как раз и могли сказать где-нибудь в Промстройбанке, а что это за проект и как он устроен. Это направление нам точно нужно восстанавливать, потому что в этом заинтересованы и предприятия, и финансовая система.

Пилотный проект реформы высшего образования

Екатерина Харченко,
заместитель председателя Комитета Государственной Думы ФС РФ по науке и высшему образованию, член Правления ВЭО России, д.э.н., профессор

Тот переход в системе образования, который начался, нацелен прежде всего на качество. Сейчас идет много дискуссий на разных экспертных и профессиональных площадках о продолжительности обучения, о моделях образовательного процесса, о том, как должны трансформироваться бакалавриат, магистратура, какие должны быть ступени в образовательной модели. Но самое главное, что понимают и федеральные органы исполнительной власти, и законодатели, и экспертное, и профессиональное сообщество: фокус должен быть на качество образовательного процесса, на его практическую ориентацию.

В пилотном проекте, который сейчас запущен, участвуют 6 значимых вузов Российской Федерации: 

  1. ФГБОУ ВО «Балтийский федеральный университет имени Иммануила Канта».
  2. ФГБОУ ВО «Московский авиационный институт (Национальный исследовательский университет)».
  3. ФГАОУ ВО «Национальный исследовательский технологический университет МИСИС».
  4. ФГБОУ ВО «Московский педагогический государственный университет».
  5. ФГБОУ ВО «Санкт-Петербургский горный университет».
  6. ФГАОУ ВО «Национальный исследовательский Томский государственный университет».

Безусловно, для того чтобы эта вся система заработала, нужно будет внести изменения в сотни законов и в огромное множество нормативно-правовых актов, в том числе локальных документов. Эксперимент будет длиться 3 года.

Для оценки реализации пилотного проекта будут применяться три ключевых требования, главный из которых – качество преподавателей. Мы особое внимание в рамках парламентского контроля будем уделять снижению бюрократической нагрузки, чтобы за переработкой рабочих и учебных планов, рабочих программ и прочих документов не потеряли самое главное – студентов в аудитории, чтобы было время заниматься преподаванием. Второе, это качество студентов, уровень их подготовки на ступени общего образования. Тут огромный пласт работ предстоит провести по повышению квалификации педагогов, популяризации педагогического образования и популяризации математического и физического образования. И третий критерий – качество содержания образования. Мы должны делать акцент на практическую ориентацию, но при этом нельзя потерять баланс фундаментальностью высшего экономического образования и его практической ориентации.

Как я уже сказала, основной целью перехода на новую национальную систему высшего образования является существенное повышение его качества, так чтобы высококлассное образование выпускники школ могли получить не только в столице, но и в регионах. Сейчас уже начинают реализовывать программы с двойными квалификациями. Это происходит в Высшей школе экономики, в РАНХиГС запустили интересную лидерскую программу подготовки качественных государственных и муниципальных управленцев. И, конечно, мы должны ориентироваться на прогнозные потребности национальной экономики. Об этом особо подчеркнул Президент на Международном Петербургском экономическом форуме, когда дал поручение разрабатывать национальный прогноз кадровой потребности. Мы должны синхронизировать процесс подготовки кадров в вузах и действительно реальные кадровые прогнозные потребности в отраслях и сферах национальной экономики.

По мере увеличения продолжительности жизни и ускорения социальных изменений идея обучения на протяжении всей жизни абсолютизируется в том числе и для экономического образования. И сейчас молодежь уже спокойно относится к тому, что каждые 5–7 лет будет менять род деятельности, может быть, и профессию, поэтому такие модели получения двойных квалификаций в рамках одного диплома сейчас очень актуальны и востребованы.

Что касается трансформации механизмов целевого обучения. Принят законопроект о новой модели целевого обучения, и сейчас в очень плотном взаимодействии Минобрнауки, Минцифры и Минтруд дорабатывают платформу, которая интегрирует в себя функционал таких платформ, как «Работа в России», Минтруд, Госуслуги и «Поступай в вуз онлайн». С этого года закон не запустили, потому что необходимо все наладить для того, чтобы в масштабах страны обеспечить прозрачный механизм его реализации, чтобы абитуриент, вуз и работодатель на конкурсной основе могли найти друг друга. И здесь мы опускаемся опять на уровень школьного образования и говорим о необходимости усиления работы Министерства просвещения в рамках профориентации для того, чтобы школьники осознанно делали выбор профессии, в том числе и по экономическим направлениям подготовки.

В условиях взятого страной курса достижения технологического суверенитета одной из главных задач является привлечение молодёжи в сектор исследований и разработок и в высшую школу в качестве преподавателей, в том числе и по экономическим направлениям.

Хотела бы перейти к проблеме единства, единообразия и практической ориентации образовательного пространства. Одной из ключевых проблем является проблема с единой оценкой качества образования. Мы знаем ряд инструментов, мониторим качество образования в школах. Есть вопросы к итоговой аттестации, но так как нет альтернативы, речи об отмене ЕГЭ не ведется. Есть инструменты оценки качества образования на ступени среднего профессионального образования. В вузах пока такой стандартизированной единой системы оценки качества образования нет. Существует 6 аккредитационных показателей, по которым сейчас Рособрнадзор меряет качество образования, по экономическим специальностям в том числе. Где здесь видим качество образования? Есть научные степени, есть третий балл ЕГЭ, количество практиков-преподавателей и даже процент выполнения студентами тестов: более 70% должны пройти тестирование по фонду оценочных средств, которые разработали преподаватели этого же вуза.

Что же нужно сделать для трансформации системы экономического образования. Те коллеги, которые имеют большой опыт работы в системе высшего образования, помнят старый формат учебно-методических объединений, которые включали в себя вузы, помнят наличие примерных образовательных программ. Сейчас, когда мы перешли к компетентностному подходу, мы потеряли принцип «знать, уметь, владеть» – то, что раньше было прописано в рабочих программах, и те примерные образовательные программы, которые включали в себя в том числе примерные рабочие и учебные планы. Сейчас в стране реализуется 2200 образовательных программ по нашему УГСН (укрупнённой группе специальностей и направлений подготовки) 38.00.00 «‎Экономика и управление«». Когда студенты хотят перевестись из Финансового университета в Высшую школу экономики или наоборот, им приходится досдавать на третьем курсе 30 дисциплин из-за разницы в рабочих и учебных планах. О каком единообразии образовательного пространства мы можем говорить?

На данный момент отсутствует единый федеральный перечень учебников и учебных пособий для использования в сфере высшего образования. И, конечно же, необходимо привлекать по-максимуму экспертное, профессиональное сообщества, научные институты.

Преподавание экономической теории нужно менять

Целью создания методологического фундамента единого образовательного пространства и формирования бесшовной экосистемы высшего образования от школы до послевузовской подготовки необходима институализация и систематизация функционалов УМО, в частности, по направлению «экономика и управление». Федеральные учебно-методические объединения могут выступить экспертной площадкой для координации процесса модернизации федеральных государственных образовательных стандартов нового поколения по экономике, анализировать проекты перечней специальностей и направлений подготовки высшего образования и внедрять механизмы, которые обеспечат разработку примерных образовательных программы высшего образования.

Нам необходимо при разработке федерального государственного образовательного стандарта четвертого поколения учесть возможность получения нескольких квалификаций. Мы должны разработать концепцию по преподаванию экономических дисциплин, уже есть опыт концепции по преподаванию истории, методологический фундамент для того, чтобы все преподаватели могли брать за основу и использовать ее в образовательном процессе.

1...151617...181Страница 16 из 181
© Журнал "Вольная экономика", Общероссийская общественная организация "Вольное экономическое общество России"